Сумма стратегии
Шрифт:
Мысленно поставим «обратный опыт Э-П-Р». Будем находиться в системе координат, связанной с частицей В. В этой системе координат точно измерим импульс частицы С. Пусть частицы В и С теперь неупруго сталкиваются. В момент столкновения возникает частица А, которая по-прежнему находится в начале отсчета (то есть ее координата точно измерена по определению). Ее импульс также известен точно, поскольку равен импульсу частицы С. Для того чтобы преодолеть этот парадокс, придется предположить, что возникновение частицы А изменило в прошлом импульс частицы С. Таким образом, частицы А и С «чувствуют» друг друга сквозь время – временная или ситуационная спутанность.
В рамках представлений о ситуационной спутанности
Если ситуация в настоящем спутана с неблагоприятной ситуацией в прошлом, ситуация обладает свойством эргодичности и может быть охарактеризована как структурный кризис. Далее, можно цитировать аналитическую стратегию: «Первая теорема о структурном кризисе постулирует невозможность выйти из него за счет «естественной» динамики систем, то есть опираясь лишь на внутрисистемные ресурсы.Вторая теорема о структурном кризисе утверждает, что всякая неудачная попытка разрешить его провоцирует фатальную воронку.Третья теорема о структурном кризисе гласит, что адекватной формой его решения может быть только инновация – усложнение структуры пространства решений за счет использования внешних по отношению к системе ресурсов».
Итак, ни Господь Бог, ни Арес, ни мои хваленые врачи не смогли мне помочь. Я был далеко от своей цели – начать ходить и далее – жениться. Отец взял тайм-аут, он тоже понимал, что «предатели и трусы наши Боги». Я тратил денег на дорогу больше, чем зарабатывал, потому что на всякий случай стал к каждой бочке кляпом. Я даже создал систему доставки инвалидов по городу и пользовался ею, не знаю, как другие. Я, конечно, пользовался и машиной, и солдатиком, но это не всегда, это на службу. Ни одно мероприятие не обходилось без меня. За год я завел целые круги Архимеда нужных знакомств. Я был даже доволен, но три попытки встать за этот год отбрасывали меня в больницу, там я отсыпался и возвращался к своим снам наяву. Решение пришло тогда, когда я понял, что экстенсивное наращивание связей и поиск в большом фоне – это такое вялое освоение пространства. А мне нужна инновация – и желательно во мне самом. Нужно, чтобы что-то усложнилось настолько, что я на пене этого усложнения встал и начал делать другое. Я сменил цель на процесс. Я начал раскачиваться на волнах, силясь подпрыгнуть и, перевесившись через борт лодки, спастись весельной силой.
Я разрешил себе этот фристайл пока в воображении. Петька сказал, что на меня косятся. Оказывается, я стал работать, раскачиваясь в кресле, запрокидывая то голову, то руки, выезжая на середину без комментариев, и стал менее собран в своих ответах. «С тобой что-то происходит!» – констатировал он. Мы с ним договорились, что они сбросят меня на парашюте – не ходить, так хоть летать. Петька – молодец, я приземлился удачно. Он прибежал через час и сложил мой парашют, привез коляску, и мы сделали вид, что ничего не было. Ящик водки и наше радушие. Такова моя прекрасная Родина. Хрен с ней, что не строит пандусов для колясочников.
Интересно, что «менеджмент связности» в пространстве и во времени противоположен. Пространственная стратегия стремится к наибольшей связности. Прогностическая стратегия стремится к разрыву спутанности с прошлым – даже если оно благоприятно, поскольку такая спутанность провоцирует повторяемость успеха, а не его развитие. Тем более, необходимо разрывать спутанность с неблагоприятным прошлым.
В общем и целом, это касается и спутанности с Будущим, которая провоцирует предопределенность и в определенной ситуации может породить
Понятно, что разрыв спутанности с прошлым (или с будущим) не означает пренебрежения ими.
Прошлое надо помнить и уважать, но не позволять ему непосредственно вмешиваться в настоящее (и будущее), то есть – оказывать прямое влияние на принимаемые вами решения (теорема о причинности). Иными словами – прошлое прошло. Сегодня для совершения управленческого действия не имеет никакого значения, что «в детстве у тебя не было велосипеда», «что в юности ты голодал», «что тебя не любили родители», «что в твоей стране когда-то правил Гитлер», «что много людей было уничтожено сталинскими репрессиями», «что страну сгубило татаро-монгольское иго» и т.д. Все перечисленное образует контекст управленческого решения, но не его содержание. С контекстом можно считаться, но его нельзя принимать за императив.
Будущее надо ценить и учитывать, но также не позволять ему вмешиваться в настоящее (и прошлое[122]), то есть оказывать прямое влияние на принимаемые вами решения (теорема об антипричинности). Сегодня для совершения управленческого действия не имеет никакого значения, что «мы все умрем», «что США останутся мировым гегемоном», «что в России всегда будет коррупция» и т.д. Будущее в таких расчетах неизменно редуцируется до Неизбежного будущего. Это Неизбежное будущее образует метатекст управленческого решения, но, опять-таки, не его содержание. С метатекстом можно считаться, но нельзя принимать его за долженствование.
Моя молоденькая медсестра в санатории сказала мне, что учится на психолога и хочет мне помочь. Я изобразил мужественность и снисходительность, вкрадчивость и нежность, она не поплыла от этого и еще сказала, что я вру ей и себе. Она была не в моем вкусе. Крупная, высокая и очень уверенная. Она ушла, и я стал ловить себя на мысли, что этот монстрик может быть моим шансом.
Ключевыми словами стало: я разрешаю себе. Она требовала каждый день несколько новых разрешений себе и выполнения их тут же. Когда я выполнял – ловко или неловко, она уходила. Мне надоело, дело не двигалось, я начал раздражаться и сказал ей в сердцах, что однажды разрешил себе даже полетать, и объяснил, как это получилось.
Девка была жуткая. Она спокойно сказала, что это друг разрешил, а не я. Хотел сделать подарок и сделал. А я, значит, ни при чем. Доктор на следующий день сказал мне, что у меня хорошая динамика. Я ненавижу эти слова. После последней операции их говорят мне все время. Но он подвесил меня на турник, и что-то я почувствовал сильно ниже спины, так что чуть не упал. Хорошо, ее рядом не было. Доктор снял меня с турника и опустил в коляску. В каркасе моих железных мышц спины пробежала горячая змейка. Я сказал ему об этом. Он без слов вкатал мне снотворное и ушел – наверное, думать. Военврачи странные ребята, у них очень легко заткнуть слишком зарвавшегося мечтателя. У них стратегия Ареса. На следующий день пришла она и сказала, что все дело в прошлом. Я был измучен вчерашним днем и был готов слушать сказки, только не придумывать пять пунктов разрешений.
– Если ты будешь сидеть в сценарии своего прошлого, то так и останешься в каталке, сказал она. – Я привела к тебе гипнотизера, давай сменим тебе картинку.
– Мне уже делали гипноз, – сказал я и уснул. Я потом не помнил, как и кто это сделал, наверное, она сама поймала мой взгляд в какой-то шарик, пускающий зайчики. Мне снилось, что я гуляю с Олей по парку на Воробьевых горах, и мы с ней катимся кубарем вниз, обнявшись, и это ничего, что у нее платье все в зеленой траве и вкус травы на губах, когда я ее целую.