Сумман твоего сердца
Шрифт:
— И, надеюсь, леди Натали также нарисует «гоблина вислоухого», кем она сегодня утром меня назвала, мне тоже очень интересно увидеть, что это такое? — продолжил этот гад.
— Уверен? Я бы на твоём месте, осталась лучше в неведении, — сдерживая смех, произнесла Вилия, а Андре, неожиданно мне подмигнув, подхватил свою супругу под руку и быстро покинул гостиную.
— Вот как… очень интересно, — задумчиво протянул белобрысый и внимательно посмотрел на меня.
— Мсье Михель, думаю, рисуя для Амелии и Деи обезьянку, я очень устану
— Я подожду, — прищурив глаза, чуть улыбаясь, ответил белобрысый и этот взгляд мне совершенно не понравился, было в нём что-то оценивающее и обещающее.
— Девочки, кто хочет научиться рисовать маленькую обезьянку? — Прокричала я на все покои приглашая Амелию и Дею в гостиную, этим криком я хотела немного снять напряжение, вновь чувствуя на руках лёгкое покалывание, предвестник искр.
Радует, что с наступлением спокойной жизни в замке, это происходит нечасто, правда я стала скучать по Молнии: с тех пор как она помогла мне выбраться из здания, в котором меня держали виконт Терри и графиня Беата, я кошку так и не видела. Мсье Фил пояснил мне, что обычно каситы вообще очень своенравные и появляются тогда, когда считают это нужным. Пришлось смириться и скучать, не будешь же разводить пожар в замке, лишь бы Молния появилась.
После моего крика белобрысый, казалось, стал ещё больше улыбаться… да, знаю, леди так себя не ведут, этому с самого детства меня обучала мама и теперь я понимаю почему. Она жила в этом мире и поведение землянок явно её пугало, поэтому она оторвалась на мне или, может, предполагала, что я могу оказаться в мире Эродар, и мне всё это пригодится, сейчас, к сожалению, узнать причину не у кого.
Но, зато, девочки меня услышали и в течение минуты уже сидели рядом на диванчике, в ожидании интересного обучения.
— Ну что, готовы? — спросила у Амелии и Деи, и, получив утвердительный кивок, раздала по листку бумаги и карандашу, — значит, приступим.
Рисовать я любила с детства, и мама в этом меня поддерживала, отправив в художественную школу, которую я закончила с отличием. Правда, дальше продолжать своё обучение в этом направлении не захотела, всё же моя деятельная натура мешала бесконечно сидеть у мольберта и рисовать, мне всегда было интересно – всё.
Рисовать, лепить, даже сходила на пару кружков по рукоделию, но вязание и вышивание, точно не моё. Обучаясь в университете, Светка из параллельного потока, предложила вместе сходить на курсы по выпечке капкейков, но, испортив дважды тесто, я плюнула на это дело.
Ну и конечно с удовольствием помогала деду Сани в ремонте мелкой бытовой технике — точно! Я же видела и даже чинила старую советскую мясорубку, вот и идея! Пусть это невеликое открытие и не принесёт в этот мир ничего особенного, но почему бы не занять свои руки и голову полезным делом. Как только замок покинет эта… личность, (украдкой взглянула на белобрысого) я тут же займусь реализацией этого девайса. Как раз к концу следующей недели Аллистер планировал проехаться по деревням, вот с ним и прокачусь, познакомлюсь и пообщаюсь с местными кузнецами.
Довольная собой, такой умной и находчивой, с улыбкой до самых ушей, я подняла голову от листа бумаги, на которой пока был только нарисован контур обезьянки, висящей на дереве, и взглянула на Михеля.
Он замер, казалось, не дышал и не отрываясь смотрел на мои губы. Выждав минуты две, отметила, что его поза и взгляд не изменились, возможно, он умер, надо потыкать в него палкой, так, по-моему, советовали поступить в одном из инстаграмных сообществ. Недолго думая, я довольно ощутимо ткнула его ногу карандашом.
Белобрысый тут же очнулся и, схватил меня за руку, притянул к себе, всё ещё не отрываясь от созерцания моих губ, честно признаться, я забеспокоилась, может, крошечка от обеденного пирога осталась: облизнула губу, в поисках этой предательницы.
— Живой! — воскликнула, отодвигаясь от него подальше и вдруг осознала, что его рука всё ещё держит мою, а от его горячей ладони по мне волной разбегаются мурашки; в низу живота появилось странное томление и покалывание, пульс участился, дыхание сорвалось…
Михель
«Светлая! Кажется, моей выдержке приходит конец»! — мысленно застонал я.
Натали настолько увлеклась рисованием этой обезьянки, что совершенно ничего не замечала вокруг. То высунет кончик своего маленького язычка и облизнёт верхнюю пухлую губку, то запихнёт в рот карандаш и легонько прижмёт его своими беленькими зубами, или начнёт задумчиво постукивать карандашом по нижней губе, совершенно не понимая, что выглядит при этом очень соблазнительно.
И тут же, не задумываясь, подправляла у девочек их ещё немного корявые рисунки. Как вдруг её личико озарила улыбка и, подняв голову от листа бумаги, она взглянула на меня, а через минуту, нахмурив свои брови, ткнула мою ногу карандашом.
Не понимая, что я делаю, схватил её за эту руку и притянул к себе, желая прикоснуться к её губам. Но эта маленькая вредина, воскликнув: «Живой», быстро отодвинулась от меня подальше.
— Конечно, живой, — чуть хриплым голосом произнёс я, пытаясь прийти в себя.
— Ну, мало ли, застыли, как истукан и не шевелились, — ответила с ехидной ухмылкой эта пигалица.
— Я засмотрелся на вашу обезьянку, никогда таких животных не видел. Позвольте узнать, где видела их воспитанница пансионата? — полюбопытствовал я, сверля её немигающим взглядом. Что-то история, рассказанная Андре, совершенно не стыкуется с поведением и речью синеглазки.
— Картинки в книжке рассматривала, — ответила леди с наглой улыбочкой.
— Картинки, значит, — протянул я, — странно, мне такие книги не попадались.