Суперфрикономика

Левитт Стивен Д.

Каким образом контроль влияет на игру «Диктатор»? Представьте себе, что вы студент младшего курса, вызвавшийся сыграть в нее. Преподаватель, проводящий эксперимент, может не быть в поле вашего зрения, однако он должен оставаться в комнате для того, чтобы записывать, какие решения приняли участники. Помните, что ставки невысоки, вы рискуете всего 20 долларами. Помните также, что вы получаете эту сумму просто за факт своего участия в эксперименте, иными словами, вы не работаете за деньги.

Теперь же вас спрашивают, готовы ли вы дать часть своих денег неизвестному вам студенту, который не смог получить 20 долларов просто так. Вы ведь не захотите оставить себе всю сумму денег? Вам может

не нравиться тот или иной преподаватель; вы можете его даже ненавидеть — но, находясь перед другими людьми, никто из нас не хочет чувствовать себя «дешевкой». «Какого черта! — думаете вы. — Я поделюсь несколькими своими долларами». Однако даже неисправимый оптимист не может назвать такой тип поведения альтруизмом.

Помимо контроля и искажения, связанного с выбором, существует еще один фактор, который необходимо принять во внимание. Человеческое поведение определяется крайне сложным набором стимулов, социальных норм, ограничений и уроков, полученных из прошлого опыта. Если назвать это одним словом, то это будет слово «контекст». Мы поступаем определенным образом, потому что — с учетом имеющихся у нас в данных обстоятельствах вариантов выбора и стимулов — тот или иной тип поведения кажется нам наиболее продуктивным.

Это также известно как рациональное поведение, которое и изучает экономика как таковая.

Вопрос даже не в том, что игроки в «Диктатор» не соответствовали определенному контексту. Напротив. Однако лабораторная атмосфера тем не менее является искусственным окружением. Как писал один научный исследователь более ста лет тому назад, лабораторный эксперимент имеет такую силу, что способен превратить человека в глупый автомат²², который может выразить «повсеместную готовность оказать помощь экспериментатору, сообщая ему именно то, что тот хотел бы услышать». Психиатр Мартин Орн предупреждал, что лабораторные эксперименты способны привести к явлению, которое в самом своем слабом проявлении называется вынужденным сотрудничеством²³. «Экспериментатор может попросить участника эксперимента практически о чем угодно, — писал он. — Любая просьба легко оправдывается квазимагической фразой "Это всего лишь эксперимент"».

Точка зрения Орна подтверждается итогами двух печально известных экспериментов. В своем исследовании 1961-1962 годов, призванном выяснить, почему нацистские офицеры выполняли жестокие приказы своих командиров²⁴, психолог из Йеля по имени Стэнли Мил-грам заставлял добровольцев следовать его приказаниям и наносить испытуемым удары электрическим током нарастающей силы (точнее, им казалось, что они наносят удары, — на самом деле все было подстроено и в роли жертвы выступали специальные ассистенты). В 1971 году психолог из Стэнфорда по имени Филипп Зимбардо провел эксперимент с «тюрьмой»²⁵, в рамках которого некоторые добровольцы изображали стражу, а другие — заключенных. Однако стража начала вести себя с такой жестокостью, что Зимбардо был вынужден прервать эксперимент.

Когда вы думаете о том, что заставили делать своих добровольцев Зимбардо и Милграм, то принимаете как должное, что многие уважаемые исследователи, участвовавшие в игре «Диктатор» (цель которой была довольно безобидной и состояла всего лишь в передаче нескольких долларов от одного студента к другому), могли, по словам Листа, «отдать практически любую сумму денег, так как ничем не рисковали».

Когда вы смотрите на мир глазами экономиста, подобного Джону Листу, то понимаете, что многие действия, прежде казавшиеся нам проявлениями альтруизма, больше не воспринимаются так же, как раньше.

Вам может показаться альтруизмом перевод 100 долларов в пользу вашей любимой местной радиостанции, однако взамен вы получаете год слушания (а если повезет, то еще и подарок — какую-нибудь сумочку из мешковины). Граждане США являются мировыми лидерами по величине благотворительных взносов на душу населения, но не стоит при этом забывать о том, что налоговый кодекс США активно поощряет жителей США на осуществление благотворительных взносов²⁶.

Большинство наших даров представляют собой, как сказали бы экономисты, нечистый, или «подогретый», альтруизм²⁷. Вы отдаете не потому, что хотите помочь, а потому, что вследствие своих действий начинаете лучше себя чувствовать, лучше выглядеть или каким-то образом поднимаете себе настроение.

Подумайте о попрошайках. Гэри Беккер однажды написал, что большинство людей, которые подают попрошайкам, делают это потому, что «неприятный вид нищих или убедительный призыв с их стороны заставляют людей испытывать дискомфорт или вину»²⁸. Вот почему люди часто переходят на другую сторону дороги, чтобы избежать встречи с попрошайками, но крайне редко переходят дорогу только для того, чтобы дать им денег.

А как же обстоят дела с политикой США в области жертвования органов? Мы помним, что она была основана на предположении о том, что людской альтруизм позволит удовлетворить спрос на органы. Получилось ли так, как хотели законодатели?

В целом нет. В настоящее время список граждан США, ожидающих пересадки почки, состоит примерно из 80 тысяч человек, однако в течение этого года будет проделано всего около 16 тысяч операций по трансплантации. Этот разрыв увеличивается с каждым годом. За последние двадцать лет умерло более 50 тысяч человек из списка, а не менее 13 тысяч человек выпадают из него лишь потому, что их состояние становится слишком тяжелым для успешного проведения операции²⁹.

Если бы альтруизм был ответом, то спрос на почки был бы моментально удовлетворен за счет доноров, желающих помочь другим. Этого не случилось. Развитие событий заставило многих людей — и, разумеется, среди них был Гэри Беккер — требовать организации хорошо регулируемого рынка человеческих органов, в рамках которого человек, жертвующий свой орган, сможет получить компенсацию в форме денег, налоговой льготы, университетской стипендии и так далее. В настоящее время это предложение столкнулось с широкомасштабным противостоянием и пока что представляется политически несостоятельным.

Тем не менее не будем забывать о том, что Иран открыл соответствующий рынок примерно тридцать лет назад. Хотя у этого рынка есть свои недостатки, но каждый житель Ирана, которому нужна почка для трансплантации, не будет долго ждать или записываться в какие-то списки. Спрос на почки для трансплантации является в настоящее время полностью удовлетворенным³⁰. Средний американец может не считать Иран самым передовым государством, однако стоит с уважением отнестись к единственной стране в мире, признавшей альтруизм тем, чем он есть, — и, что не менее важно, не уделяющей ему больше внимания, чем требуется.

Если исследования Джона Листа что-то и доказывают, так это то, что вопросы типа «Свойствен ли людям природный альтруизм?» не являются корректными. Люди не бывают хорошими или плохими. Люди — это люди, и они реагируют на стимулы. Их поведением можно манипулировать — с добрыми или недобрыми целями, — если вам удастся найти нужные кнопки.

Однако склонны ли человеческие существа к щедрому, самоотверженному и даже героическому поведению? Конечно же, да. Способны ли они же к бездушным действиям или апатии? Конечно же, да.