Суперклей для разбитого сердца
Шрифт:
Подумав о стариках, я вспомнила дедушек Ваню и Васю, которых бабушка Ани Клюевой приставила охранять внучку. Не уберегли аксакалы девушку! Я остановилась посреди тропинки и оглянулась на оставшиеся позади многоэтажки, в одной из которых жили старики-телохранители. Время у меня есть, так не побеседовать ли мне с дедулями? Хочется выяснить подробности гибели Клюевой. Я ведь уже решила, что смерть Ани произошла при подозрительных обстоятельствах, не исключено, что к трагедии приложили руку наши бандиты-многостаночники.
В дверь квартиры, где проживала погибшая Клюева, я звонить не стала.
Один из старичков не заблудился, приплелся в прихожую и открыл дверь.
– Здравствуйте! – без улыбки, но вежливо сказала я. – Вы меня помните? Я из розыскного агентства, недавно приходила к Ане Клюевой.
Лицо старика сморщилось и перекосилось. Я испугалась, что он сейчас заплачет, и быстро сказала:
– Извините за беспокойство, но мне очень нужно с вами побеседовать.
– Заходи, – старик повернулся ко мне сутулой спиной и зашаркал тапками в глубь квартиры.
Я прошла в маленькую чистенькую комнату, опустилась на потертый диван, осмотрелась и очень обрадовалась, увидев на стене Почетную грамоту в деревянной рамочке. «Ивану Трофимовичу Суслову за особые заслуги в деле профессионального образования молодежи». Теперь я знала, как обращаться к хозяину квартиры.
– Иван Трофимович, позвольте, я сразу к делу, – немного строго сказала я, надеясь, что мой тон побудит расстроенного дедушку мобилизоваться. – Аня рассказала мне, что вы с дедушкой Василием по просьбе ее бабушки приглядывали за ней. Это так?
– А вот я тебе сейчас покажу! – дедушка Ваня открыл дверцу скрипучего секретера и взял с полочки толстую ученическую тетрадь в клеенчатом переплете.
Я терпеливо ждала продолжения. Старик нацепил очки, послюнявил палец, медленно пролистал страницы тетрадки, нашел нужную и показал мне:
– Вот, гляди!
Я поглядела и увидела… себя! Я сидела на лавочке рядом с какой-то девушкой, и вид у меня был самый подозрительный, потому что я косила в объектив весьма недобрым глазом. Словно заговорщица, застигнутая в момент составления коварного плана.
– Вот Анечка, а вот ты! – сказал дедушка Ваня, тыча заскорузлым пальцем в фотографию.
– Так это вы меня сфотографировали! – я вспомнила, как в ходе беседы с Клюевой меня ослепила молния фотовспышки.
– Вася фотографировал, – вновь погрустневшим голосом ответил дед. – С лейкой у нас он работал, его лейка-то была.
Я с недоумением посмотрела на старика:
– Василий был садовником?
– Почему садовником? Токарем он был, а я в техникуме преподавал, – в голосе старика прозвучала хвастливая нота. – Поэтому я у нас за архив отвечал и еженедельный отчет для Натальи, Аниной бабки, готовил. Вася лейкой пощелкает,
Я поняла, что старомодным словом «лейка» дед Ваня называет не емкость для полива растений, а фотоаппарат, и с особым интересом потянулась к тетрадке. Перевернула страничку – и не сдержала вздох разочарования: последующие страницы были пусты, ни записей, ни фотографий!
– Вася новую пленку зарядил, а проявить не успел, – объяснил дед Ваня, правильно угадав, чем я огорчилась. – Ну, да теперь уже и незачем… Царство небесное им обоим!
– Обоим? – повторила я, настораживаясь. – Что, кроме Ани, еще кто-то умер?
– Так Вася же! – Старик шмыгнул носом и сердито сказал: – Торопыга!
Я было подумала, что дед Ваня упрекает старого друга за то, что тот поспешил отчалить на тот свет, но оказалось, что речь идет о другой спешке:
– Малые дети – и те знают, что переходить перед едущим трамваем спереди нельзя, а этот старый дурень попер через рельсы прямо перед вагоном! А там горушка, трамвай вниз бежит, остановить немыслимо! – Дед Ваня немного помолчал и добавил: – Девка-вожатая уж так убивалась, что старика задавила! А что она могла сделать? Там, у парка, сто свидетелей было, все сказали: трамвайщица невиноватая, старик сам на рельсы полез, перебежать торопился!
– Очень грустно, – тихо сказала я.
– Эх, Васька, Васька! – дед Ваня закрыл лицо ладонями и пригорюнился.
Мне было жаль старика, но я не знала, как его утешить. Подумала, что лучше будет, если я просто потихонечку уйду. Встала с дивана, машинально подняла оброненную дедом Ваней тетрадку… И одним быстрым движением вырвала из нее свою фотографию.
– Отчет никому уже не понадобится, так зачем же мне в нем фигурировать? – оправдывая этот некрасивый поступок в собственных глазах, вполголоса сказала я себе уже на лестничной площадке. – Ни один уважающий себя частный сыщик не допустит, чтобы его фотографировали при исполнении!
Я вышла во двор и немного постояла, глазея на пацаненка, выписывающего кренделя на трехколесном велосипеде. Мысли мои тоже шли по кривой. Я вспомнила, что трамвайная остановка «Парк» в двух шагах отсюда, и решила осмотреть место трагической гибели деда Васи.
Трамвай на этом участке пути действительно шел под уклон, сразу за остановкой нырял носом вниз, как кораблик с волны. Самоубийственное желание перебежать пути перед идущим вагоном в этом месте могло возникнуть только у психа с синдромом Анны Карениной! Отставной токарь дед Вася не произвел на меня впечатления сумасшедшего. С чего же ему вздумалось лезть под трамвай?
Я осмотрелась, углядела поблизости будочку продавщицы проездных билетов и направилась прямо к ней.
– На следующий месяц трамвайно-троллейбусные карточки есть? – спросила я, чтобы заввязать беседу.
– Рано еще, на той неделе приходи, – буркнула в ответ женщина.
Я нагнулась, заглянула в полукруглое окошко душной конуры и посочувствовала:
– Ох, как тяжело вам работать! Жара, духота – как вы выдерживаете?
– Жара – ладно, а вот что туалета нет – это да, проблема! – сердитый голос немного смягчился.