Супермен (сборник)
Шрифт:
— Мистер Бэнкс, мои пять минут истекли. Я теряю два удара. Сейчас я пойду назад и ударю снова.
— Ерунда, — сказал Нед. — Сейчас мы попробуем его найти. За счет этого я не стану набирать очки. Ну-ка, ну-ка… да вот же ваш мяч! Вам повезло, Карни. Уж отсюда вы не промахнетесь!
И тут случились две вещи. Во-первых, Боб Карни стал напряженно размышлять (это было заметно). Нед Бэнкс только что отказался от двух лишних очков, потому что не любил набирать очки таким путем. И теперь Боб осмысливал этот факт. А во-вторых, в моей голове тоже кое-что произошло. Я понял, что этот парень цепляется за правила даже тогда, когда они
Ну, что бы там ни происходило у Боба Карни в голове, играл он от этого не хуже. И когда они с Недом уже приблизились к последней лунке, счет был равным.
Кажется, я вам еще не рассказывал про нашу восемнадцатую лунку? Нет, не так уж она ужасна, но это и не лучшая в мире лунка. Впрочем, попасть в нее не так уж сложно. Вот только перед травой есть «ловушки», а за травой, ярдах в тридцати, — пруд. Еще когда выбирали места для лунок, я говорил, что это место — не самое замечательное, но меня не послушали. А теперь то и дело чей-то мяч оказывается в пруду.
Боб ударил отлично. Нед — тоже неплохо, но ему нужно было бить снова. Никогда еще я так не восхищался спокойствием Неда. На него глядел весь клуб. Он с минуту смотрел на мяч, а потом взял свою «железную» номер два, ударил и мяч, пролетев над «ловушкой», упал на траву футах в сорока от лунки. Четверка! Аплодисменты долго не смолкали; Боб ждал. Потом все стихло. Люди стояли теперь вдоль края травяного поля. Наконец Боб взял клюшку и изготовился к удару. И потом, вместо того чтобы просто ударить по мячу, он как-то странно подсек его. Я так и не понял, почему он так поступил. Мяч полетел почти по прямой, с немыслимой скоростью; полетел он над травой и вне всякого сомнения должен был угодить в пруд. Но случилось невероятное! Мяч ударился о сумку с клюшками, которую держал один из мальчиков, после чего резко изменил траекторию полета — и оказался на траве, в каком-нибудь футе от лунки! Это была тройка.
Так-то вот. Еще минуту назад никто не сомневался в победе Неда, а теперь для него все было потеряно. Все, конечно, стали вспоминать, какое тут правило. Но я-то хорошо знал, что по правилам этот удар Боба должен быть засчитан. Да, не повезло бедняге Неду.
В этот момент я взглянул на Боба. Видно было, что в нем происходит внутренняя борьба. Потом лицо его приобрело решительное выражение. Он вышел на траву, поднял свой мяч, потом мяч Неда. Затем он обернулся к Неду и сказал:
— Мистер Бэнкс, такой победы мне не нужно. Если бы мяч не ударился о сумку, у меня была бы пятерка, а то и больше. У вас тройка — значит, это ваше очко. Поздравляю, вы победили. Это была превосходная игра.
Возле нашей восемнадцатой лунки частенько бывает шумно, но таких радостных криков я там еще никогда не слышал. Все наперебой жали руки Неду и Бобу и поздравляли того и другого. Я изо всех сил хлопал Боба по спине и говорил:
— Да он отличный парень! Такой поступок стоит десяти кубков. Зайдешь к нам вечером. Боб?
Он улыбнулся в ответ.
Когда я вернулся домой, то застал Джулию на веранде. Лицо ее светилось спокойной радостью. Она уже надела свое лучшее платье — коричневое, которое я купил ей в тот день, когда она уложилась в семьдесят девять ударов.
Джон Р. Тьюнис
Помочь чемпионке
Рано
Дело в том, что еще не так давно Флоренс была нераскрытой тайной, очаровательной и одаренной девочкой с великолепным будущим — теперь же все было наоборот. Став чемпионкой, она отнюдь не утратила изящества и очарования, но никакой непредсказуемости в ней больше не было: уже несколько лет она неизменно побеждала, и болельщики начали от этого уставать. Стоило ли удивляться, что те, кто сидел на трибунах, оставались равнодушными и к лучшим ее ударам, но приходили в неистовый восторг от удачного удара какой-нибудь девчонки, которую Флоренс все равно побеждала (и без особого труда). Когда Флоренс впервые заметила такое, она рассердилась и встревожилась. Но это было только начало.
Вот и в тот день, как обычно, приготовилась к схватке, но былого рвения в себе уже не чувствовала. Перед началом первого матча она зашла в шатер и заметила на столе судьи телеграмму на свое имя. Самого судьи еще не было, но его помощник, худощавый молодой человек, перехватил ее взгляд и подал ей конверт. Флоренс отошла в сторону, разорвала конверт и прочла телеграмму. Потом сунула ее в карман своего белого джемпера и, заметив в соседней ложе мать, перегнулась через перегородку и позвала:
— Мама, мамочка! — А лотом, уже тише и спокойнее, сказала: — Мама, позвони Дейву и скажи, чтоб он шел сюда. Прямо сейчас.
— Позвонить Дейву Муру? А что случилось?
— Ничего. Но он мне нужен, и как можно скорее.
С этими словами Флоренс взяла в охапку свои ракетки и шагнула к лестнице: опаздывать на корт она не привыкла. Это было одним из ее достоинств. Соперницам Флоренс, даже самым безвестным, не приходилось ждать ее ни секунды. Пусть другие теннисистки задирают нос, опаздывают минут на двадцать, но Флоренс Фарли никогда себе такого не позволит. За это ее любили все судьи.
Между тем судья чемпионата вернулся в шатер и подошел к своему столу. Это был коренастый человечек во фланелевых брюках и синем двубортном пиджаке. Он обернулся к своему сухопарому помощнику (тот стоял рядом и явно нервничал) и раздраженно спросил:
— Где телеграмма? Надеюсь, ты не отдал ее мисс Фарли?
Помощник принял вид человека застенчивого и не уверенного в себе и ответил уклончиво:
— Видите ли, я… не то чтобы отдал, но мисс Фарли шла мимо и…
Лицо судьи исказилось страдальческой гримасой.
— На пару минут нельзя отойти, чтобы что-нибудь не стряслось! — воскликнул он. — Сперва эта история с мячами, а теперь — телеграмма! Я что, должен оставлять тебе письменные инструкции на все случаи жизни? Неужели ты не мог сообразить, что когда теннисист — любой теннисист! — идет на корт, ему нельзя давать никаких телеграмм! Да, конечно, там могло быть приятное известие, но могла быть и такая новость, от которой…
— Да нет же, мистер Деннисон, я не отдавал ей телеграмму. Просто она шла мимо и спросила, где вы, и я сказал, что вы в клубе, что вы только договоритесь насчет уборки корта и вернетесь назад. А она увидела конверт и спросила, кому это. Что я мог ей сказать?