Супруга с опытом работы
Шрифт:
– У тебя были веские причины для этого?
– Конечно. Я приревновала, – искоса посмотрела на Ромео.
Муж криво усмехнулся, запустил пальцы в свои кудри, превращая голову в гнездо. Жестом я поманила его к себе и указала сесть у моих ног. С удовольствием начала расчесывать, благо щетка так и оставалась в руке.
– Кто угодно, но не ты, – сказал Ромео, закрывая глаза и отдаваясь моим рукам. – Чем тебе помешал Гвеналь? В ревность я не поверю.
Я перебирала шелковые пряди, слегка массировала голову мужа. Должно быть, в обиходе аристократии эти простые знаки внимания и заботы были не приняты,
– Ромео, ты помнишь те моменты, когда я считала тебя предателем? Помнишь, ты сообщил в столицу о побеге из Шардана? И меня встретили тюремной каретой в замке твоего отца?
– Я не предавал тебя, – устало поморщился Ромео. – Я тогда считал и сейчас уверен, что поступил правильно, тебе нужна была помощь, нужен был транспорт. Не идти же тебе было от границы пешком! Думал, король Дориан позаботится о тебе, будет рад возвращению дочери.
– Но меня арестовал твой любимый граф Штернблум и отвез в тюрьму, –прошептала я мужу на ухо. – Он мне сказал, что сведения передал ты. У меня были основания считать тебя предателем?
– Да, – согласился Ромео. – Учитывая твою обидчивость и злопамятность – да.
– А когда ты разорвал помолвку, чтоб уступить меня Адемару, рвущемуся к трону, я могла считать тебя предателем?
– Но у меня не было выбора! Лучше перестать быть женихом, чем помолвка будет разорвана в связи со смертью жениха! Они бы все равно добились вашего брака, я не стал геройствовать. Да, я струсил, – признался с горечью Ромео. – Ты правильно сочла меня трусом и предателем. Мне не следовало отказываться от тебя.
– Ну, мы оба знали, что наша помолвка была для отвода глаз. Но обижаться я имела право?
– Имела, – вздохнул Ромео. – Любая невеста, от которой беспричинно отказался жених, вправе счесть себя оскорбленной. А ее семья имеет право на компенсацию. Но какое отношение все это имеет к Гвеналю? Или ты просто заговариваешь мне зубы?
– Прямое, – я закончила расчесывать мужа и чмокнула его в ухо. – У меня есть основания подозревать его в предательстве. Боюсь, он шпион Примаса. И здесь по его приказу вынюхивал и высматривал наши маленькие семейные тайны. Достаточно грязные, чтоб вызвать бурю возмущения в народе, недовольство в Совете, протесты в армии, и пристальный интерес других государств.
Ромео глубоко вздохнул и снова взъерошил волосы.
– Спасибо, что сказала, Вероника. Я оценил твою откровенность. И то, что не попрекнула меня плохим выбором, ведь ты изначально была против.
– Выбор был не плохой, – возразила я. – Он мне даже понравился. И у нас могло бы все получиться. Мне жаль. Но… – нет, этого я сказать не смогла. Что Ромео разыграл низкий притворщик, что обманул его в лучших ожиданиях, притворившись влюбленным. Что помощник мужа вообще не по мальчикам, а очень даже наоборот, и в этом я не сомневаюсь. Вместо этого я закончила фразу по-другому. – Постараюсь во всем разобраться как можно скорее.
– Кстати, ты можешь сказать, почему не разрешила приехать на свадьбу моим родителям? Матушка шлет слезные письма. А поместьем, как своим, распоряжается коронный управляющий. Отец гневается.
– Потому что твой отец, старый параноик, не в обиду тебе будь сказано, хотел меня публично выпороть и сдать стражникам.
– Но я же дал тебе письмо и родовое кольцо в знак помолвки!
– Твой папаша решил, что я шлюха и воровка, кольцо краденое, а письмо тебя заставили написать мои сообщники-бандиты. Он не поверил ни одному слову. Поэтому я лишила его права распоряжаться слугами и имуществом. Не хватало еще, чтоб он вообразил кого-то наемным убийцей или отравителем.
– Отец всегда был… излишне резок, – признал Ромео. – Он явно перестраховался.
– Он явно болен, – не согласилась я. – Если бы не вмешательство твоей матери, меня бы выпороли во дворе на потеху дворне. До сих пор вздрагиваю от ужаса.
– Прости его. И меня. Я оказался никудышным прикрытием. Хотел защитить тебя, но на самом деле ты все время защищаешь и оберегаешь меня. Это неправильно.
– Смотри, чтоб не потянуло на подвиги из-за уязвленного самолюбия, – сухо предупредила я. – Будь осторожен. Меня абсолютно устраивает такой муж, какой есть. Самый красивый мужчина Элизии. Умный, талантливый. Нежный. Если бы я хотела защитника и телохранителя, не убегала бы от короля Эрберта, сверкая пятками.
– Как странно, – Ромео переплел свои пальцы с моими. – Мы оба были в его постели…
– Но у нас разные воспоминания об этом, – прервала я его резче, чем бы мне хотелось. – Не хочу о нем говорить! Прости, Ромео, у меня есть еще пара дел. Ложись пока, я скоро вернусь.
Совершенно забыла сегодня навестить в лазарете Венделина. Почему не послала служанку? Потому что никто не должен знать, куда подевалась моя сестрица и чем она занимается. Граф Штенблум рыл носом землю, разыскивая ее, а она была у него под носом, в том же дворце. Так что я шла, тихонько ступая мягкими атласными туфельками по паркету, стараясь избегать освещенных мест и дежурных лакеев. Я пересекла длинную открытую галерею, соединяющую дворец с казематами и по винтовой лестнице спустилась вниз. В цокольном этаже было ощутимо прохладней, чем в моих покоях, и я поежилась, несмотря на плащ. Перед дверью тюремного лазарета сидел тюремщик, и я на цыпочках подкралась к нему сзади.
– Угадай, кто! – сказала я низким голосом, закрывая ему глаза ладошками.
– Анни! – Рауль тут же обхватил мои ладони и стал покрывать их поцелуями.
– Тебя уже вернули во дворец? Я ужасно рада!
Рауль повернулся ко мне и крепко обнял. Чмокнул в макушку.
– Сам не могу поверить. Уволили, опозорили, а через два дня вернули на службу, выплатили вознаграждение, а начальника тюрьмы турнули!
– Значит, у тебя все хорошо?
– Когда ты со мной – все просто замечательно!
Однако я видела, что Рауль вовсе не так весел, как желает казаться. Он был простым деревенским парнем, и не мог скрывать движения души, как придворные лизоблюды. Что-то его томило.
– Рауль, тут, кажется, рядом пустая палата, давай зайдем, чтоб нас никто не увидел. Только загляну к магу.
Даже не стала заходить в камеру, посмотрела сквозь окошечко, послушала томные стоны и пошлые влажные шлепки плоти о плоть. Лилиан на месте и работает, я удовлетворенно кивнула. Значит, есть надежда на скорое восстановление Венделина.