Суррогатный муж
Шрифт:
Но канат созависимости ослаб, а не исчез. В пятницу, 13-го, в 13:00 в доме № 13 я собираюсь обезболить эти путы. Я смирилась с обязательным завершением наших отношений. Это точно надо сделать, иначе мне придется вечно играть в казино, и совсем не в «Монте-Карло».
Я не была счастлива с ним с 2010 года. Целых восемь лет сражалась с ветряной мельницей, обманутая иллюзией, что вернусь в те пять лет первоначального счастья, которые у нас были. Я отпускаю его. Я не желаю ему зла. Я ничего от него не требую. Я думаю, этот тернистый путь был нужен нам обоим. Это урок. Я не знаю, что меня ждет, но больше не беспокоюсь о сценариях будущего. Я очень хочу
В тот день у меня выросли крылья. Впервые за последние восемь лет. Да, была пятница, тринадцатое. Томительное ожидание. Мои ледяные руки беспокойно сновали по шелку платья. За пыльными витринами фойе – не свойственная Уралу жара, но меня периодически прошибал невыносимо холодный пот. Я сидела на кожаном диване в ожидании психотерапевта.
Единственный подобный опыт потерпел фиаско. Это было пару лет назад, и во время сеанса терапии ворвался муж и начал кричать:
– Она все врет!
– Вы подслушивали под дверью? – невозмутимо спросил психотерапевт.
Муж, не привыкший к ответным атакам на свои спонтанные вспышки агрессии, немного растерялся и неуклюже попытался уйти от ответа, но настойчивость доктора победила – не найдя способа отмолчаться, муж выпалил:
– Да, подслушивал, и не считаю, что в этом есть что-то плохое!
Когда он вышел, доктор обратился ко мне:
– Не расстраивайтесь, что он ворвался. Это своего рода экспозиция. Все же ясно. Ну что тут думать?
Я в замешательстве ушла с сеанса и всю дорогу до дома силилась сложить ребус «все же ясно» под крики мужа, который вез меня в машине. Я научилась абстрагироваться, и его вопли, перемежаемые ругательствами, не отрывали меня от бесконечного взвешивания за и против, хотя желание выйти из машины было диким. Но я, как послушная девочка, терпела.
– Добрый день! Прошу вас, – мужской голос вернул меня из воспоминаний к реальности.
Я поднялась, и доктор карикатурно галантным жестом пропустил меня вперед. Волнение нарастало с каждой ступенькой, но не помешало отметить, что он принадлежал к диковинному типу мужчин, которых я так близко еще не видела. Маленький, манерный и вроде даже с усами. Светскость его движений отсылала к произведениям Толстого, во времена Карениной. Опустившись в кресло, он энергично закинул ногу на ногу, сложил руки сочувствующим замочком и выжидательно посмотрел на меня. Я собиралась с мыслями.
– Глядя на ваш затравленный взгляд, я был уверен, что у вас очень тяжелая ситуация. Как минимум, связанная с наркозависимыми в близком окружении.
Казалось, он был обескуражен моим запросом о том, как выйти из эмоциональной зависимости от мужа.
Не знаю, насколько он прочитал меня. Но то, что он нарек меня стервой-терминатором, а мужа моего – дружелюбным котиком, бросалось в глаза:
– Из вашего рассказа я услышал, что ваш муж – чмо.
Как не улыбнуться на это? Меня сразу отпустило, и я сосредоточилась на беседе.
– Вам нужен сильный мужчина. Вы не умеете быть уязвимой. Если вы кого-то
Я молчала, он продолжал:
– Тревожность ваша родом из детства. Травма отвергнутого ребенка. Вы тревожитесь за мужа, как за своего сына. Вы довели мужа-ребенка до момента, когда он собрал чемодан и пошел к выходу. В последний момент, как мать, стали жалеть его: как же он теперь? Но даже если он не справится – он вам не сын. Как мужчина он вам не нужен, вы не видите в нем мужчину.
Я впитывала каждое слово в надежде обнаружить обезболивающее от тех мук, которые жестоко разъедали меня восемь лет. Я испытывала сильнейшее желание найти противоядие на все провокации, манипуляции и камбэки своего мужчины. В конце сеанса психотерапевт перешел к рекомендациям:
– Сейчас у вас наступает замечательное время. Вам нужно больше спонтанности. Все интересное только начинается: от внеплановой покупки нового платья до внезапного секса с другим мужчиной. Учитесь узнавать себя и чувствовать свои желания. Ставьте их на первое место, все остальное – после них. Вашей вины нет ни в чем. Не надо никого жалеть. Вы сделали все, что в ваших силах. Если хотите жить с ним, примите его таким, какой он есть. Если не хотите такого отношения к себе – разведитесь.
Все об одном: избежать выбора не удастся.
Сводки о погоде и политике в Италии приходили регулярно. Так же, как итальянские комплименты. Это было настолько буднично и пресно, что на фоне сотрясающих мою душу событий оставляло меня безучастной. Не было в Антонио вдохновения, он был как аппарат для искусственной вентиляции легких. Поддерживал меня, не давая скатиться в депрессию, но помочь мне вдохнуть перемены и выдохнуть боль он не мог. Без принятия решения я не могла перейти на другие рельсы. Поэтому я все ездила и ездила по до боли накатанной дороге, ведущей в никуда.
Шел шестнадцатый день сотворения моего нового мира. Горечь камнем лежала в моей груди. Самое тяжелое – это пробуждение. Каждое утро открываешь глаза и заново понимаешь, где оказался. Разбудить меня некому, я не сплю, это все со мной происходит прямо сейчас. Очень много чувств, бурных и противоположных. И жалость, и любовь, и досада, и бесконечная грусть. Ничего не остается, кроме как идти через это. Несмотря на самоизоляцию от ранящей меня информации, до меня доходят фрагменты его жизни, и моя грусть становится в разы больше. Но явных отрицательных чувств к нему как не было, так и нет. Понятно, что жизнь продолжается, и может, за его счастливым лицом на фотографии скрывается боль и не меньшая досада на случившееся. Броня – это хорошо, но я не хочу прятаться за этой броней! Я вообще не воюю нынче. Что за странные метаморфозы? Призываю на помощь силы небесные. Прошу всей душой, чтобы мой ангел-хранитель все уладил. Пытаясь быть правильной изо дня в день, я совсем растеряла себя и свои желания.