Суть Времени 2013 № 19 (13 марта 2013)
Шрифт:
Я обещал читателю, что в данном цикле буду затрагивать сразу и политические, и метафизические, и иные проблемы. Метафизические проблемы очень прочно сопряжены с понятием «запах». Тут надо не только видеть и слышать («и виждь, и внемли», — говорится у Пушкина). Тут нужно еще и нечто улавливать обонянием. И не абы что, а мертвый дух — он же скверна.
«Чую, чую», — говорят герои русских сказок. А ты-то чуешь, чем все это пахнет, читатель?
Мать Максима Кузьмина наша либеральная журналистика начала прессовать по полной
У очень несовершенной женщины в нарушение закона отобрали детей и увезли в США. И там один из них погиб. Она узнала о том, что он погиб, из телевизора. Но она живой человек, понимаете? Несовершенный, но живой. И у нее есть права. И если говорить на американский лад, то на свете есть только две подлинно стоящие вещи — эти права и простой человек. То есть я-то считаю, что этих стоящих вещей намного больше. Но американский подход, весьма почитаемый нашими «креаклами», гласит, что их только две.
Ну, так вот. Если эти две стоящие вещи показывает какой-нибудь Стэнли Крамер и речь идет о правах простого американца, то наши «креаклы» писают кипятком. А если речь идет о тех же двух стоящих вещах, но место простого американца занимает простой гражданин нашей страны, то наши же креаклы поносят эти две стоящие вещи отборными матерными словами. Благо им можно. Это матери Максима Кузьмина нельзя. А им — можно. Как говорили в застойные годы про одну такую креаклиху: «Она матом не ругается — она им разговаривает».
Итак, простой человек и его права. Точка. Нарушили права? Получайте! А человеку должно быть возвращено все, что он имеет по праву. Да, у него, кроме прав, есть и обязанности. И они так же регламентированы законом, как и права. И если он нарушил свои обязанности, то его на законных основаниях надо наказать так, как этого требует закон — тюрьмой ли, отбором ли ребенка. Но только сообразно требованиям закона и при строгом соблюдении соответствующих процедур. А любое незаконное действие по отношению к нему должно привести к тому, что на нарах окажутся лица, совершившие это незаконное действие. Так ведь, вроде бы? Куда там!
Это у Собчак есть право вести сколь угодно распутный образ жизни, рекламировать этот образ жизни и учить разврату других. Потому что она — по одну сторону красной черты. Она по всем признакам, как социальным, так и иным, — наш отечественный, так сказать, африканер. И ей все позволено в порядке апартеида. А матери Максима Кузьмина ничто не позволено — в порядке того же апартеида.
Кто является настоящим героем для нормального либерала? (Для меня, кстати, такой идеальный либерал — Виктор Гюго). Маленький человек, правильно? Он герой! Вот для Никоновой он и есть герой. Мать Максима Кузьмина — это маленький человек, вдобавок еще раздавленный большими процессами, которые запустили негодяи. Помните, Горбачев говорил сладострастно: «Процесс пошел?» Он как тогда пошел, процесс-то,
Ну хорошо… Каток… Корчатся… Восстание против катка — это уже не либерализм, а социализм (на языке искусства — революционный романтизм, критический реализм и так далее). Но сострадание к жертве катка — пусть и без апелляции к «катку как таковому», а также к тем, кто этим катком управляет, а также к тем, кто его построил и так далее, — это уже чистой воды либерализм. Страдает маленький человек — несовершенный, грубоватый, простоватый, незатейливый и так далее, а мир льет слезы. Слезы он льет? Как бы не так!
Много или мало пьет эта женщина, часто или редко она меняет партнеров — она мать, у которой умер ребенок. Так называемые либералы обвинили власть в том, что она жертвует частными интересами обычных несчастных детей во имя политики. А топтать мать Максима Кузьмина, мать умершего ребенка так, как ее растаптывают сейчас либералы, — это не принесение маленького человека в жертву на алтарь большой политики? На наших глазах творится эта пакость. И никто даже голос не подымает, чтобы что-то об этом сказать. Говорят о чем угодно, но не об этом.
Значит, когда нашим псевдолибералам надо, то они специфическим образом разыгрывают тему маленького несчастного человека, используя эту тему как таран для сокрушения ненавидимой власти. А когда к той же теме маленького человека начинает апеллировать власть, то наши псевдолибералы берут этого маленького человека и топчут его, как остервенелая свора садистов. Они это делают у нас у всех на глазах. У растаптываемого уже нет никаких прав. И не потому, что этот растаптываемый — женщина, потребляющая алкоголь и гуляющая. А потому, что она потребляет дешевое спиртное, а не виски по 3 тысячи долларов за бутылку (желательно бы еще чуть-чуть кокаинчику). И гуляет — не в шикарных интерьерах, упиваясь извращениями и вовлекая в эти извращения других, а по-простому. Как раньше говорили, по рабоче-крестьянски.
Такое существо — за красной чертой. Апартеид. Наш отечественный вариант негра из племени банту. Это существо можно растаптывать, как угодно. И если вас еще не стошнило особым метафизическим образом, то задайте вопрос себе: «А почему это меня не стошнило? Как же я уже облучен-то, насколько же я привык к «Зоне Ч»! И что же мне делать, чтобы от этой привычки избавиться?»
Избавляться от этой привычки, раз уж она вам оказалась навязана, надо самому. Но помощь при этом можно оказать. И потому я продолжу описывать произошедшее. То самое главное, что произошло в ходе политического спектакля на тему «Максим Кузьмин». А главным является именно это растаптывание простого, маленького, несовершенного человека, на которого всем глубочайшим образом наплевать. Надо же — и Гоголь вам, и Чехов, и Достоевский, и Куприн, и Горький… уж о Мережковских и прочих не говорю… Всё вокруг этого самого маленького человека вертелось-вертелось — и ку-ку, Гриня… Таперича не то, что давеча… Таперича наша интеллигенция этого маленького человека готова на органы сдать, если надо, в массовом порядке. И сказать ему: «За честь ты это, падла, должен считать!» — как сказал Новоженов.