Суженый-ряженый
Шрифт:
Опять заныло в груди. Автобус выехал за город. Боль расползалась по телу, требуя поворота назад. Ничего, я потерплю. Скоро все закончится, и этот неизвестный суженый-ряженый потеряет ко мне интерес. Съезжу к маме. Влюблюсь, не оглядываясь на то, человек мой избранник или нет. Бабушку жалко. Ей некому будет передать владения. Род Себяжских ведьм угаснет.
– Нет, нет и нет!
– топнула ногой бабушка.
– Ишь, чего удумала! Влюбилась! А ты его хорошо знаешь? Он-то тебя любит? Чего молчишь? Ты провела с ним всего один день и уже с магией расстаться собралась?
– Не в нем дело, бабушка. Я поняла, что значит любить. Я без этой окаянной любви жить не смогу.
Мы с бабушкой сидели за столом в одних ночных рубашках, распустив по плечам подсыхающие волосы, и пили духмяный чай после хорошей баньки. В лесу оно как? Сначала баня, а потом все разговоры. В горнице густо пахло хвоей. В углу в кадке стояла наряженная старинными игрушками небольшая ель. Пройдет Рождество, и ее вернут в лес.
– Эх, девка, замуж тебе надо, сразу вся дурь выйдет, - бабушка резко отодвинула от себя стакан, и чайная ложка в нем жалобно звякнула. Нащупав ногами тапки, она пошаркала к трюмо, где взяла шпильки. Зажав их в зубах, энергично скрутила волосы на затылке и стала втыкать в них шпильки одну за одной, продолжая при этом разговаривать, отчего ее речь потеряла внятность.
– Сговорилась бы с лесовиком или с молодым водяным, что тоже хорош собой, а по весне свадебку бы сыграли. А?
Сильная боль скрутила мое тело. Я хватала ртом воздух, а бабушка, пристроившись на другой стороне стола, подложила руку под щеку и внимательно так наблюдала за моими мучениями.
– И давно это с тобой, внученька? – дождалась она, когда боль отпустит.
Я молчала, не зная, что ответить. Обсуждать глупые сны и мою веру в суженого-ряженого? А вдруг это всего лишь игры разума в преддверии двадцатилетия? Я взрослела, мои душа и тело хотели любви, вот мозг и реагировал, насылая то боль, то сны, полные томления.
– Все в порядке, бабушка. Съела видать чего несвежего.
– Ты мне не юли!
– бабушка погрозилась пальцем.
– Сны любовные видишь?
Я кивнула.
– А когда возвращаешься в город, боль отступает?
– Да. Откуда ты, бабушка, знаешь?
– Приглядел тебя кто-то из наших. Да не чета лесовикам и домовым. Кто-то из князей будет.
– Демон?
– Почему сразу демон? Их полно таких, кто из высшей нечисти. И никуда тебе от него не деться. Он выжидает, когда ты в самую силу войдешь.
– Вот косу отрежу и стану ему ненужной!
– запальчиво возразила я. Какой еще князь?
– Хм, такой и убить может. Князьям отказывать нельзя.
– Ой, что-то мне страшно, бабушка.
– Пока глупостей не наделаешь, бояться нечего, - бабушка покачала головой, вставая проверить печку, где в жаркодышащей глубине что-то бурлило.
– Так я не за себя боюсь. За Костю.
– А расскажи-ка мне, внученька, об этом молодце поподробнее, - поворошив угли, она выпрямилась, внимательно взглянув на меня.
– Уж больно быстро ты в него влюбилась. Нет ли здесь колдовства?
– Да нет, бабуля, - я отмахнулась.
– Он в нашем доме месяц как поселился, со мной знаком и того меньше. А сны о суженом-ряженом я уже больше года вижу.
– Ну и что! А в городе он давно?
– Да вроде в театральном учится.
Но припомнив разговор, я нахмурилась. Ведь на мой вопрос Костя так и не ответил. И во снах только он являлся, прежнее неясное видение не повторялось. И когда за город вместе с ним выехала, боль тянущая так и не началась.
– Нет, бабушка, не может он быть князем! – запротестовала я, пытаясь прогнать смутное беспокойство, зародившееся внутри от ее слов.
– Когда меня рвало, он не побрезговал, рядом стоял, косу держал. Она все время вперед падала.
– Так скинула бы парик.
– Я не в парике была, в своем истинном облике. Так я на Снегурочку больше походила.
– Так и есть! – бабушка хлопнула ладонью по столу. – Костя твой - князь!
– Ба, с чего ты взяла?
– Был бы человек, удивился бы. Сначала ты стриженная, потом вдруг с косой ниже пояса. А этот и глазом не моргнул. А все почему?
– Морок на нечисть не действует…
– То-то и оно, внученька. Костя с первого дня видел высокую девицу с косой.
– А как бы поточнее узнать? – я аж подпрыгивала на месте от нетерпения. Неужели все мои мечты самым лучшим образом сбудутся?
– Ишь, коза какая! И глазки загорелись, и разулыбалась вся! Небось и косу погодишь обрезать?
– Если Костя – князь, то точно погожу! Ах, бабушка, сердце-то как бьется! Вот-вот выпрыгнет!
– И не боишься, что он колдовством на тебя подействовал, скорую любовь вызвал?
– Какая уж скорая? Целый год по суженому-ряженому чахну. Ба, сегодня же сочельник! Давай погадаем!
– А давай! – глаза у бабушки засветились восторгом, словно я заразила ее ожиданием чуда. Она потянулась к коробке, в которой хранила ключи от ворот и от дома.
– Баловство-не баловство, а чем мы, Себяжские ведьмы, хуже деревенских баб?
– Пойдем башмаки за ворота кидать? – я глянула на свои сапоги, жавшиеся в сенях к бабушкиным валенкам.
– Постой, Вася, так ты и мне жениха накличешь. Мы лучше для твоего суженого-ряженого силки расставим. В какие-нибудь да попадется.
Бабушка вытрясла ключи из коробки, после накинула на плечи пуховую шаль, сунула ноги в валенки и вышла за дверь. А я побежала к окну. Через разукрашенное морозом стекло я разглядела, как бабушка, смахнув снег, выложила на подоконник разные ключи, среди которых были и такие, что вовсе замка не имели.