Свадебное путешествие Лелика
Шрифт:
— Что это? — потрясенно спросил Лелик. — Где ты его взял?
— В коридоре, — не моргнув глазом, ответил Макс. — Там их много на бортике стоит. Люблю Европу. Предусмотрительные люди. Как чувствовали, что бокалов на всех не хватит.
Лелик поджал губы, но говорить ничего не стал. Ему надоело постоянно нянчиться с Максом, поэтому он дал себе страшную клятву больше к нему не цепляться. А если Макс начнет совсем безобразно себя вести, то, решил Лелик, он сделает вид, что с ним совершенно не знаком.
Мужик на сцене в этот момент закончил
— Ну вот, теперь можно и подурить!
Чем вызвал очередной легкий приступ паники у Лелика.
Правда, сразу дурить Максимка не стал. Вместо этого он взял свою тарелку и снова отправился на добычу закусок.
Отсутствовал он долго, минут пятнадцать. За Леликовым столом гости напротив тихо разговаривали друг с другом, и Лелик, ушедший в свои мысли, сначала не обращал на длительное отсутствие Макса никакого внимания, однако через несколько минут вдруг почувствовал, что с правого бока у него исчезло привычное ощущение опасности, и решил поинтересоваться, где, собственно, эта опасность шляется столько времени…
Повертев головой в разные стороны, Лелик с чувством легкой досады обнаружил, что в районе шведского стола происходит целое светское сборище, причем Макс в нем занимает центральное место. Там собралась компания молодых людей (в основном девушек), которые стояли с тарелками в руках и, как завороженные, слушали Макса. А тот… Тот разливался таким соловьем, что, как понял Лелик, в «Хилтоне» скоро начнется самая настоящая российская весна вместо бельгийской осени.
Лелик быстро вскочил и подошел к этому сборищу, собираясь поинтересоваться, что же такого интересного им рассказывает приятель, однако Макс, завидев приближающегося Лелика, что-то быстро проговорил, и компания с сожалением на лицах разошлась в разные стороны.
— Ну, и что ты там нес? — поинтересовался Лелик у приятеля.
— Не нес, а рассказывал, — величественно ответил Макс. — Докладывал детишкам вести с родины. Они-то ее, почитай, и не видели, родину нашу.
— Ну ты еще заплачь, — язвительно сказал Лелик, чувствуя спинным мозгом, что Макс явно что-то скрывает.
Но полностью выяснить ситуацию ему не удалось, потому что на сцену в этот момент поднялся Хохлов, который вызвал для поздравлений очередного гостя, а им оказался… Лелик! Хохлов его представил как старого доброго друга из далекой России.
Для Лелика это все оказалось полной неожиданностью. Нет, с одной стороны, он предполагал, что Хохлов предоставит ему слово. Но он надеялся, что это произойдет в конце вечера, когда все уже напьются, да и сам Лелик напьется, а кроме того, успеет спокойно продумать свой блестящий экспромт, которым поразит собравшихся и Хохлова.
А сейчас… Сейчас явно был не сильно подходящий момент: гости еще не напились, да и не собирались, Лелик еще тоже не напился, но главное — он вообще не знал, что говорить.
Лелик с Максом подбежали к своему столу, и Макс со Славиком стали быстро собирать приятеля к выступлению. Макс взял свой дурацкий кубок, набухал в него водки и вручил Лелику — чтобы тот поднял тост, а Славик вытащил из-под стола кубок с родной землей из Москвы, который должен был стать презентом, напомнившим Хохлову о родине, и сунул его Лелику в другую руку.
— Ни пуха ни пера, — коротко сказал Макс, легонько пихая Лелика в сторону сцены. — Не нуди, будь краток, но остроумен.
— И без тебя знаю, — огрызнулся Лелик и быстро пошел к сцене.
Очутившись там, Лелик поклонился в ответ на вежливые, но суховатые аплодисменты, которыми его наградили собравшиеся, и открыл рот…
Практически все гости в зале смотрели на него. Лелик явно попал в не сильно удачный момент, так как если буквально минут пятнадцать назад на выступающих гости особого внимания не обращали, потому что были заняты едой, то сейчас первый голод и первую жажду все уже утолили, поэтому жаждали развлечений и всяческих шоу.
«Попал», — подумал Лелик, еще немного посоображал и решил, что дальше стоять молча с открытым ртом как-то нелепо.
— Вокруг так много евреев, — начал было Лелик, но вдруг остановился, подумав, что начало, в общем-то, не сильно удачное. Однако евреи смотрели на него достаточно благожелательно и некоторые даже улыбались — дескать, мы понимаем, парень, что ты очень радуешься этому обстоятельству, но продолжай, продолжай…
— И почти все говорят по-французски, — продолжил Лелик. Два молодежных стола засмеялись и что-то между собой защебетали на французском. Лелик приободрился.
— Когда Александр меня представлял сегодня некоторым своим гостям, — продолжил Лелик, голос которого обрел уверенность, — практически каждый из них спрашивал, давно ли я из России. Услышав ответ, что я из России приехал два дня назад, все говорили, что первый год мне здесь, в Европе, придется тяжеловато. Но узнав о том, что я сюда приехал просто развлечься, а потом возвращаюсь обратно, все делали испуганные глаза и задавали один и тот же сакраментальный вопрос: «Алексей! Вот вы — молодой, симпатичный, имеете хорошую профессию. А что вы там делаете, а?»
В зале оживились.
— А я там живу, — гордо сказал Лелик. Молодежные столы засмеялись и зааплодировали, Макс Лелику показывал оттопыренные большие пальцы на двух руках — мол, стервец, как сказал классно, — а некоторые гости даже прослезились.
— И Хохлов с Киркой там тоже жили когда-то, — напомнил собравшимся Лелик. — Конечно, они избрали свой путь исхода из земли фараона («Боже, что я несу?» — подумал Лелик) и очутились на родине Тиля Уленшпигля, но где-то глубоко внутри у них наверняка сохраняется тоска по родине.