Сварогов

Шуф Владимир

Да, волшебницей по стану,

Блеску глаз, огню румян!

X

Чтоб избегнуть толков ложных,

Кстати, молвим между дел,

Сувениров всевозможных

Дмитрий множество имел.

Алый бант, душистый локон, --

Милой юности дары!
– -

Вас, конечно, не берег он,

Не хранил до сей поры.

Вы печальные вздыханья,

Дней былых счастливый

сон,

Тень любви, воспоминанья!
– -

Вас ценил не очень он.

Меж предметов нежных все же,

Драгоценных и святых,

Были два ему дороже

И священнее других.

XI

Это были: на цепочке

Польский крестик золотой,

И засохшие цветочки,

Полевой букет простой.

Пусть исчезли юность, вера,

Пусть лишь холод впереди

И в души темно и серо, --

Крест носил он на груди.

Символ скорби, друг надежде,

Дар любви, -- с немой тоской

Он ему надет был прежде

Милой, нежною рукой...

Хоть спокойней сердце стало,

В черством сердце чувства нет,

Дмитрий носит, как бывало,

Дорогой ему предмет.

ХII

Дорогой не весом злата

И пригодностью в залог, --

Тенью бывшего когда-то,

Тем, что он забыть не мог.

Но в коллекции предметов

Был другой не меньше мил:

Дивам не даря букетов,

Сам букет он получил.

То не дар любви печальной, --

Засушенные цветы, --

Символ дружбы идеальной

Или пламенной мечты.

Нет, ценя прекрасный гений,

В старой книге он берег

Память светлых вдохновений

И случайных встреч залог.

XIII

Легкомысленный философ

И скептический поэт,

Без раздумий и вопросов

Он хранил сухой букет.

Да, вы помните едва ли

Дальний Крым и "дикий сад",

Где ему цветы сорвали

Вы при пении цикад.

Вдалеке синели горы,

Тихий сад шумел едва,

В плющ зеленый, как в уборы,

Наряжались дерева.

Чаща дикая, глухая, --

Бук, угрюмый кипарис...

Сладко пел, журчал, вздыхая,

Там ручей, сбегавший вниз.

XIV

Лучше храма Мельпомены

Был заглохший этот парк,

Где, забыв эффекты сцены,

Шли вы тихо, Жанна д'Арк!

Нет там ярких декораций.

Там не бьет "живой каскад",

Но приют Камен и Граций -

Этот полный тайны сад.

Листьев шепот, свет и тени,

И на камне в ручейке

Вы, подобная Камене,

Муза с зонтиком в руке!

И на память милой встречи

Дмитрий взял цветочки те,

Что ему напомнят речи

Об искусстве, красоте...

XV

Впрочем, не творя кумиров,

Все прекрасное ценя,

Он берег меж сувениров

Хвост любимого коня.

Конь могучий, благородный,

Несравненный Буцефал!

Где погиб ты, друг безродный,

Где ты жил и где ты пал?

Локон женщины прелестной

Не был Дмитрию так мил,

Как твой хвост, товарищ честный!

Хвост твой Дмитрий сохранил.

Ты средь бурь и непогоды

Был надежнее людей...

Конь, ты редкой был породы, --

Не изменник, не злодей!

XVI

Но уже играли скрипки

И оркестра шум порой

Покрывал, что голос гибкий,

Вьолончели звучный строй,

Человеческий тот голос

Одинок был и силен.

Словно море с ним боролось,

И в стихии звуков он

Выделялся бурно, страстно

В хоре волн, громовых нот,

В свисте флейт, где в хор согласный

Слит с гобоем был фагот.

Пред оркестром у барьера,

Прислонясь, Сварогов стал.

Перед ним -- толпа партера,

Лож сверкающий овал.

ХVII

Залы пестрая громада,

И громадна, велика,

В ней толпа от стульев ряда

Подымалась до райка.

Взрыв порой рукоплесканий,

Шум входивших на места,

Жар от тысячи дыханий,

Духота и теснота.

Муравейника тревога,

Говор, звуки и слова, --

Дмитрий чувствовал немного,

Что кружилась голова.

Мнилось, в этой зале душной

Надвигался ряд на ряд...

Посторонний, равнодушный

На себе ловил он взгляд.

XVIII

Став лицом перед толпою,

Вспомнил он, как трудный путь

Он пробил в ней тяжко, с бою,

В жаркой схватке грудь на грудь.

В вихре жизни безрассудной

Все, что мог, отдав другим,