Сварогов

Шуф Владимир

ХIII

Дмитрий ум имел здоровый.

Этот трезвый ум не мог

Извратить системой новой

Ни единый педагог.

В наши дни не кончить школы

Преимущество -- увы!

Не одни ведь там глаголы

Изучать привыкли вы.

Там, нередко ментор ловкий,

Взяв теории шаблон,

Предает нивелировке

Душ невинных легион.

Юный ум отделан гладко,

И питомцы школы всей --

Как докучная тетрадка

Однородных прописей.

XIV

Ах, едва мы в колыбели

Появляемся на свет,

Воспитательные цели

Нам приносят много бед!

Вслед за бойкой акушеркой

Наседает педагог

Со своею школьной маркой,

Умудрен, учен и строг.

Мы еще невидны, немы,

Предаемся дивным снам,

Но, свивальником системы

Уж головку портят нам.

Где же ангел наш хранитель,

От напастей верный страж?

Ах, хотите, не хотите ль

Всех постигнет участь та ж!

XV

Песталоцци, Фребель важный,

Педантически урод,

Воспитатель наш присяжный

Со своей указкой ждет.

С детства этих педагогов,

Как здоровое дитя,

Избегать привык Сварогов

И боялся не шутя.

Чувство самосохраненья

Пробудилось рано в нем,

И наставников гоненья

Претерпел он день за днем.

Но учение не вечно,

И постиг он, -- спора нет,

Лучший педагог, конечно,

Нам приносит больший вред.

XVI

Мы набиты школьным вздором,

Кончен курс, ряд скучных лет,

И вослед за гувернером

Ждет нас университет.

Мысль программой огранича,

Здесь профессор, старый крот,

Словно Данта Беатриче,

В рай науки нас ведет.

Но ужель без Бедекера

Не войти в священный храм,

И без гида знаний мира

Недоступна вовсе нам?

Bcе мы учимся, читая,

И Карлейль нам дал совет:

Библиотека простая --

Вот наш университет!

XVII

Изощрив свой ум и чувство,

Дмитрий, тьму осилив книг,

Диалектики искусство

С фехтованием постиг.

Он софизмом, парадоксом

В совершенстве овладел,

Как рапирой или боксом,

И в бою был очень смел.

Был бойцом он по натуре

И, сражаясь, как бретер,

Он любил журнальной бури

Полемически задор.

Он с насмешливой улыбкой

Отвечал своим врагам

Парадоксов сталью гибкой

И оружьем эпиграмм.

ХVIII

Партий чуждый по рассудку,

Свой имея идеал,

Меж друзей себя он в шутку

"Здравомыслящим" назвал.

– - Эта партия в России, -

Он шутил, - не велика!--

Либеральные витии

И бойцы "за мужика",

Радикалы, ретрограды,

Наших западников хор --

Возбуждали смех досады

Скуку в нем или задор.

Но воитель не суровый,

Чужд он был вражды пустой,

И "врагов" сзывал в столовой

Он на ужин холостой.

XIX

Тут за пенистой бутылкой

Редерера и Клико

Не блистали речью пылкой,

Не судили глубоко.

Jeux de mots и эпиграммы,

И свободный разговор

Кой о чем, о ножках дамы

Составляли общий хор.

Журналисты и актеры

Из гвардейцев молодежь,

Позабыв дела и споры,

Шли на дружеский кутеж.

Обсуждали томик модный,

Политическую весть,

Бри смакуя превосходный

И ликерам сделав честь.

XX

Просмотрев два-три журнала,

Tageblatt и Figaro,

Дмитрий сел, зевнул устало

И с досадой взял перо.

На задор журнальных бредней

Он писал в ответ пять строк.

Вдруг послышался в передней

Нервно дрогнувший звонок.

– - А, она!
– с улыбкой скучной

Дмитрий нехотя сказал,

Слыша смех и голос звучный,

Шелк, шуршавший через зал.

– - Нина, как ты аккуратна!

– - Ровно восемь, милый друг!

Ах, ужасно неприятно, --

Чуть не задержал супруг!
– -

XXI

И смеясь капризной мине,

Оправляя туалет

И целуя ручку Нине,

Дмитрий шел с ней в кабинет.

– - Дмитрий, нынче долго, право,

Не останусь!...
– - Почему?
– -

Нина села с ним, лукаво

Заглянув в глаза ему.

Улыбаясь и краснея,