Сварогов

Шуф Владимир

И в простом "marron" мила,

Дмитрию руками шею

Нина быстро обвила.

Ощущал он нежный локон,

Тонкий запах "Peau d'Espagne"...

И к себе ее привлек он,

Заплатив волненью дань.

ХХII

Здесь бы следовало в скобке

Сделать нисколько ремарк.

Дамы, я замечу робко,

Подражают Жанне д'Арк,

Заковавшейся когда-то

В панцирь, девственность храня.

Зашнурованные латы

И с планшетками броня!
– -

Против сей не бранной стали

Строгий медик хмурит бровь.

Дамы верить перестали

В медицину и любовь.

То "vertugadin" носили,

Целомудрый кринолин,

То корсет, который в силе

Причинить Амуру сплин.

ХХIII

Но ценю я добродетель,

И на севере у нас

Я бывал ее свидетель,

Удивлялся ей не раз.

Здесь двойные в окнах рамы,

Здесь зима, холодный снег,

Неприступны, строги дамы,

Во фланель одеты, в мех.

Но не то под солнцем юга.

В зной несносно и трико,

И прекрасных роз подруга

Одевается легко.

Bcе южанки в полдень лета,

Вроде римских став матрон,

Там не только что корсета,

Но не носят... всех препон.

XXIV

Если раз под небом Ялты,

В обольстительном Крыму,

Мой читатель, побывал ты,

Верь признанью моему.

На балкон войти опасно

В полдень, в знойном сем краю:

Можно с Евою прекрасной

Там столкнуться, как в раю.

Отдохнуть южанка рада

Лишь в батистовом белье,

Под листами винограда

И совсем deshabill^ee.

Чуть войдешь, измучен жаром,

Как южанка, вскрикнув: "Ах!",

В дверь бежит за пеньюаром,

Исчезая впопыхах.

XXV

Но теперь, встряхнув седины,

Вея северной хандрой,

Ряд деревьев сквозь гардины

На окно смотрел порой.

Виден был на светлой шторе

Женский профиль, силуэт....

Сад шептал в докучном cпopе,

Будто нравственности нет,

Шло шушуканье по саду.

Мерзлый клен один с тоской

Подсмотрел, чуть скрыв досаду,

Поцелуй... еще какой!

И при виде незнакомом

Засвистев в деревьях зло,

Бросил с веток снежным комом

Ветер северный в стекло.

XXVI

– - Тахта у тебя какая!

Жалко выйти на мороз!
– -

Нина села, поправляя

Локон спутанных волос.

– - Кофе дать тебе с ликером?

– - Лучше дай воды стакан!
– -

В зеркало заботным взором

Нина осмотрела стан,

Туалет, прическу, складки

Платья... Дмитрий ей принес

Кюрасо, густой и сладкий,

В вазе спелый абрикос,

Виноград, дюшес огромный

И душистый апельсин.

Нина ножку в позе томной

Положила на камин.

XXVII

– - Дмитрий, здесь я больше часу!..

– - Менелай твой подождет!

Нина сделала гримасу.

– - Он не ведает?
– - Ну, вот!

Я ведь выше подозрений!

Женщины умеют лгать,

Я же, право, в этом гений.

Если лгу я, то опять

Лгать стараюсь к правде близко: Так естественней всегда,

И гораздо меньше риска...

Ты согласен с этим, да?

Выставка передвижная,

Предположим... Мужу, всем,

Правду говорить должна я:

Я иду туда... но с кем?..
– -

XXVIII

– - Нина, знаешь ли картину,

Очень памятную нам?
–

Дмитрий тихо обнял Нину:

– - Весь в огне был древний храм*.

Мы вдвоем пред ним стояли,

Ты казалась жрицей мне...

Щеки, грудь твоя пылали,

И была ты вся в огне.

Точно пламенные тени,

Мне казалось в этот миг,

Шли мы тихо на ступени...

Вот взвился огня язык...

Искры шумно извергая,

Рвался пламень, страсти бог,

Саламандра, пробегая,

У твоих играла ног.

______________

*) "Храм огнепоклонников", картина, выставленная в Обществе Поощр. Художеств.

XXIX

Вот святилище божницы,

Очарованный предел --

Драгоценный пояс жрицы

На тебе, сверкая, рдел...

Пояс жрицы и невесты,

Весь сотканный из огня...

– - Но не пояс жрицы Весты?

Вот огонь не для меня!
– -

– - Ах, была там искра злая!

В сердце мне блеснул твой взор