Сверхприключения сверхкосмонавта
Шрифт:
– Да, да, - согласилась дежурная по детской комнате, - ты спекулируешь цветами, и с таким, я бы сказала, нечеловеческим спокойствием.
– Я не спекулирую, - ответил я.
– Я помогаю Пелагее Васильевне торговать. У неё есть разрешение, а она меня попросила помочь ей, потому что она болеет, и даже доверенность написала.
– А где у тебя доверенность?
– спросила женщина-милиционер.
– Потерял.
– Я действительно где-то посеял эту бумажку.
– Ты мне зубы не заговаривай, - сказала женщина-милиционер, говори имя, фамилию,
Я, конечно, на все эти вопросы не ответил. Начнёшь с объяснений, а кончать придётся тем, что попросит раскрыть мои секреты чедоземпрских, псиповских и сверкских тренировок. Но, когда женщина-милиционер настойчиво попросила всё-таки открыть моё имя и мою фамилию, я сказал как можно дипломатичнее:
– Ну подождите немного - скоро узнаете.
– Это как же скоро?
– Ну лет через тридцать или даже через двадцать.
– Так я уже на пенсию уйду, - сказала женщина, хитро улыбнувшись.
Это она меня хотела разжалобить: молодая, а говорит о пенсии. Но меня не разжалобишь, не на такого напала.
– Вы знаете что, - посоветовал я, - сейчас, вместо того чтобы выяснить, кто я, вы меня лучше запомните и когда придёте домой, то напишите обо мне...
– Что же написать о тебе?
– Ну это... воспоминание...
– Воспоминание?
– Женщина даже рассмеялась.
– Воспоминание о том, как ты гладиолусами торгуешь? Между прочим, ты вот цветами торгуешь, - продолжала она, - а не знаешь, что революционные работницы ещё при царе лозунг такой носили на демонстрациях: "Хлеба и роз!" Ты слышал об этом?..
– В оранжерее при университете на сельскохозяйственном факультете недавно начат необычный эксперимент, - сказал я. Электронно-вычислительной машине доверено управлять автоматической установкой, заменяющей во многом человека в выращивании ирисов, тюльпанов и гладиолусов. Установка, управляемая компьютером, передвигается по оранжерее в восемьсот квадратных метров по уложенным вдоль стен рельсам и выполняет самые разнообразные операции. Вы, конечно, об этом ничего не слышали?
– Как не слышала, - сказала женщина, - очень даже слышала.
– От кого?
– удивился я.
– А от тебя, от тебя слышала!
Я даже на одну, может, миллионную долю секунды растерялся, так меня ловко поддели с ответом, но женщина в милицейской форме продолжала:
– Про электронно-вычислительную машину и про её применение ты кое-что знаешь, но вот о себе ты почти ничего не знаешь.
– Как это не знаю?
– обиделся я.
– Ну вот не знаешь твоё имя, твою фамилию, где живёшь, - принялась она опять за своё.
– Вы лучше скажите мне, кто может быть автором вот этих стихов, - сказал я, доставая из внутреннего кармана листок со стихами.
– Наука же утверждает, что в почерке отражаются индивидуальные особенности личности и что каждый имеет свой почерк, я правильно говорю? А то я, значит, себя зачедоземприваю, а меня хотят во что бы то ни стало расчедоземприть!
– проговорился я.
–
– насторожилась дежурная.
– Да это я... я просто так говорю, - прикусил я свой язык.
– Говоришь ты правильно, - подтвердила женщина, - а поступаешь...
Но я ей не дал договорить.
Вот, товарищи потомки, теперь вы поймёте, почему я сначала расстроился, а потом сразу обрадовался, что меня пригласили в милицию. Мне бы давно самому сюда прийти с этими стихотворениями.
Женщина прочла все три стихотворения и сказала:
– А зачем же это по почерку устанавливать автора? Хорошие стихи...
– А затем, что они без подписи, - объяснил я.
– А зачем, чтобы они были с подписью?
– А затем...
– сказал я.
– Ну, что бы вы сказали, если бы при расследовании какого-нибудь преступления вашим милиционерам не надо было иметь никакого суплеса...
– Ты и суплес знаешь?
– Суплес, - отчеканил я, - это гибкость тела. Вырабатывается специальными тренировочными упражнениями, способствующими увеличению подвижности позвоночника и эластичности межпозвоночных хрящевых дисков, всего суставно-связочного аппарата и мышечной системы.
– Значит, не надо никакого суплеса?
– переспросила меня дежурная.
– А что же надо?
– А надо, чтобы был псип, которым обладает... то есть будет обладать скоро один человек, - поправил я сам себя.
– Псип - полное собрание изобретений природы, - пояснил я, не дожидаясь вопроса, и тут же стал объяснять главное: - Значит, при расследовании какого-нибудь преступления милиционер выскакивает из отделения, он человек-ищейка, у него отличное верхнее чутьё, как у ищейки. Что такое верхнее чутьё?
– спросил я дежурную.
– Верхнее чутьё - это способность собаки улавливать запахи по воздуху, а не по следу, - отчеканила дежурная.
– Правильно, - похвалил я её.
– Затем милиционер вглядывается, словно кошка, в темноту!.. Что вы знаете про кошек?
– спросил я дежурную.
– Что они в восемь раз лучше видят в темноте, чем человек, но зато кошки видят всё в чёрно-белом изображении!
– ответила дежурная без запинки.
– Очень хорошо!
– похвалил я дежурную и продолжил: - Затем милиционер со скоростью гепарда бросается вдогонку за преступником. Преступник - в лес, милиционер взмывает соколом в небо и коршуном пикирует на врага! Что вы знаете про гепарда, сокола и коршуна?
– Постой, кто кого допрашивает?
– опомнилась вдруг дежурная по детской комнате..."
...Дальше пропущена целая страница, а через страницу записана следующая фраза дежурной:
"...- Товарищ капитан, меня допрашивает задержанный! Дайте мне кого-нибудь на помощь, я одна с ним не могу справиться!.."
Затем нельзя было разобрать ещё две страницы, на которых сохранились только отдельные слова. По-видимому, на помощь дежурной капитан все-таки пришёл, и дальнейшая беседа велась втроем. Беседа, впрочем, тоже исчезла. От неё остались три обрывка: