Сверхприключения сверхкосмонавта
Шрифт:
– Слушай, Кроссворд!
– сказала Нина Кисина.
– Действительно, шёл бы ты отсюда, у нас будет сейчас репетиция. По некоторым причинам я бы тебе не советовала оставаться.
Вы не замечали в зоопарке, как тигр смотрит на людей? А я заметил. Тигр смотрит на человека с_к_в_о_з_ь, как будто человек прозрачный, словно стекло. Вот так я посмотрел на Данилову, на Кисину и, конечно, на Марченко. Я так вообще на всех девчонок смотрю. Как тигр.
Тут будущий артист Кашин подоспел Кисиной на помощь снова.
– Слуша-а-а-ай, Иванов!
– опять запел
– То-о-о-опал бы ты отсю-у-у-да! Тут сейчас люди будут занима-а-а-аться де-е-е-елом!
И Кашин стал ждать, когда я соизволю подняться и уйти из класса. Все ждали. Весь драмкружок. Во главе с сатириком Кутыревым стояли и ждали. А я тоже ждал, когда они уйдут. Сидел и ждал. Сидя даже удобней ждать. Пусть стоят, раз пошли на характер. Они пошли на характер, и я пошёл на характер. А характера у меня, может, больше, чем у всех, вместе взятых, людей на всём земном шаре, поэтому мне придётся уточнить, что такое характер (признак, особенность). Характер - это совокупность основных наиболее устойчивых психических свойств человека, которые проявляются в его действиях и поступках.
Так вот я потому и пошёл на наибольшую устойчивость и на совокупность моих психических свойств, потому что очи у меня самые совокупные и устойчивые в мире.
Первым сдался Маслов, который у нас с космическим уклоном, поэтому у него соображение сработало лучше, чем у других.
– Да ладно, - сказал Маслов, - с ним не договоришься. Пусть сидит... Может, он захочет принять участие в вечере.
"Ну, распустились мои современники, - подумал я про себя, - ну, распустились, развинтились. Кажется, пора мне начать завинчивать гайки". А вслух я произнёс вот что.
– Ну, с вами, товарищи, - сказал я, обращаясь как бы к никому и ко всем сразу, - с вами определённые круги никогда не связывали никакой надежды. Но вот на товарища Маслова, понимаете, определённые круги, имели, да и пока ещё имеют определённые виды. Так сказать, героическая массовка, отдельные поручения... и так далее и тому подобное, - загадочно намекнул я, укоризненно качая головой, Нехорошо, Маслов, нехорошо! Кажется, зря определённые круги на товарища Маслова рассчитывают, зря, понимаете ли...
Все опять переглянулись между собой в смысле: "Влюбился! Попал в дурную компанию. Интересно, какая всё-таки муха укусила этого Иванова! Может, это действительно не земной Иванов, а инопланетный?!"
В это время я всё ещё продолжал читать нотацию Маслову, но меня уже не слушал не только Маслов, меня уже вообще никто не слушал.
– А как же мы про него будем репетировать... при нём?- спросила Акимова.
– У нас же сатира на Иванова?
– Ну и что, - сказал Кутырев, - пусть сидит и смотрит. Может, что-нибудь подбросит. Он же себя лучше знает, чем мы. Впрочем, может, действительно лучше с ним посоветоваться?
Я при этом разговоре, конечно, и бровью не повёл, я просто замолчал, но в голове у меня так и запрыгали целые фразы: "Что? Что? Что? Сатира на меня, на Иванова? Раньше драмкружок себе этого не позволял. Видно, я где-то отпустил гайки".
Пока я принимал решение не... не делать на меня никаких пасквилей-масквилей, ко мне подошёл Кутырев и сказал:
– Слушай, Иванов, мы тут хотим тебя в одной сценке... Ну, у нас в представлении есть такой раздел: "Кому что снится?" Так вот. Мы хотим тебя в одной из сценок... ну, что ли, сымитировать, что ли, спародировать, что ли. Ты, наверное, знаешь, что имитатор схватывает не только внешние черты образа, он проникает в характер, в самую душу изображаемого лица. Так вот, мы хотели бы с тобой посоветоваться, что ли...
– Видишь ли, Кутырев, - сказал я неторопливо, - это, конечно, правильно, что вы решили со мной посоветоваться. Это даже как-то мудро, что ли, с вашей стороны. Но, прежде чем со мной посоветоваться, я должен знать, что же вы хотите на меня сделать, имитацию или пародию? Конкретнее: вы меня хотите сымитировать или спародировать?
– Видишь ли, Иванов, - сказал Кутырев как-то смущённо, - я думаю, что для тебя не будет большой разницы, что мы будем делать имитировать тебя или пародировать.
– Вот, вот, Кутырев, вот в этом ты и ошибаешься. Для меня очень даже большая разница, что вы будете делать - имитировать или пародировать меня. Потому что, раз ты смешиваешь в одну кучу понятия "сымитировать" и "спародировать", то я тебе должен объяснить, растолковать, что имитация... Ты правильно говоришь: имитатор схватывает не только внешние черты образа, он проникает в самый характер, в самую душу образа иного лица. А пародирование - это утрированное изображение чего-то, злое или добродушное передразнивание, Ты, Кутырев, учитываешь разницу или нет?
– Учитываешь...
– Очень хорошо... Уж если ты в пародировании не разбираешься, но учитываешь, и то хорошо. Имитацию я ещё вам позволю, а никакого пародирования я вам позволить не могу, тем более всякого там передразнивания. Дилетанты, ни в чём не разбираются, - сказал я в сторону.
– Видишь ли, Иванов, - замялся Кутырев, - ты же знаешь, что в науке, как известно, открытия всё чаще делаются на стыке - на стыке математики и физики, химии и биологии... Так что, может, и у нас что-нибудь произойдёт... на этом...
– Кутырев на этих словах замолчал.
– На чём на этом?
– переспросил я.
– Ну, на стыке, - пояснил Кутырев.
– Чего "на стыке"?
– переспросил я.
– Ну... имитации и пародии...
– Ну, ну...
– сказал я, - давайте попробуйте... на стыке... Только имейте в виду, что бывает такой стык, за который можно получить и втык!..
– Ты, Иванов, - сказал Кутырев, потирая задумчиво макушку, - ты такой человек, что от тебя можно получить втык и без всякого стыка.
– Ну, это ты уж зря, - сказал я, - потому что человек, которому будет когда-то...
– сказал я многозначительно, - имеет право на то, чтоб сейчас ему было...
– Я многозначительно замолчал.