Сверкающий цианид
Шрифт:
– Ну, а по поводу цианида что скажете? Была найдена какая-нибудь упаковка?
– Да. Внутри следы кристаллов цианида. Никаких отпечатков пальцев. Ясное дело, в детективных рассказах упаковка содержала бы все нужные улики. Заняться бы авторам этих детективных историй нашей повседневной работой. Тут бы они и убедились, что чаще всего никаких следов не остается и приходится отыскивать несуществующее.
Рейс улыбнулся.
– Метко подмечено, А вчера вечером тоже никаких видимых следов не осталось?
– Именно этим я сегодня и продолжаю заниматься. Вчера я опросил всех присутствующих,
2
Джузеппе Бальцано был человеком среднего возраста, с умным обезьяньим лицом. Он нервничал, и, по-видимому, не зря. Его английская речь отличалась достаточной резвостью, поскольку, как он объяснил, с шестнадцати лет проживал в этой стране и был женат на англичанке.
Кемп относился к нему с ясной симпатией.
– Итак, Джузеппе, давай послушаем, что ты об этом думаешь.
– Скверная история, для меня особенно. Ведь я обслуживал этот стол. Я, а не кто иной, разливал вино. Люди скажут, что я обезумел и положил отраву в бокал с вином. Это не так, но люди так и скажут. Уже мистер Голдстейн говорит, что будет лучше, если я возьму на неделю отпуск, – чтобы люди ни о чем не спрашивали меня и не тыкали пальцами. Он справедливый человек, он знает, я не виновен, я проработал там много лет, он не уволит меня, как сделали бы другие хозяева. Мистер Чарлз тоже всегда был добрым, но для меня это огромное несчастье – я боюсь. Я спрашиваю себя: значит, у меня есть враг?
– И как же, – деревянным голосом спросил Кемп, – есть?
Печальное обезьянье лицо исказила улыбка. Джузеппе протянул руки.
– У меня? На всем свете у меня нет никакого врага. Хороших друзей много, но врагов нет.
Кемп хмыкнул.
– Теперь насчет прошлого вечера. Расскажи мне про шампанское.
– Пили Клико 1928 года очень хорошее и дорогое вино. Мистер Бартон любил такое, он любил добрую пищу и вина – все самое отменное.
– Он заказал это вино заранее?
– Да. Обо всем договорился с Чарлзом.
– А что тебе известно насчет свободного места за столом?
– Он об этом тоже договорился. Сказал Чарлзу и мне. Его должна была занять попозже одна молодая леди.
– Молодая леди? – Рейс и Кемп переглянулись. – Ты ее знаешь?
Джузеппе показал головой.
– Нет, об этом мне ничего не известно. Она должна была прийти позже, вот и все, что я слышал.
– Поговорим о вине. Много было бутылок?
– Две бутылки
– Когда ты последний раз видел, как мистер Бартон пил из своего бокала?
– Позвольте припомнить… Когда закончилось кабаре, пили за здоровье молодой леди. Был ее день рождения, насколько я понял. Потом они пошли танцевать. После этого, когда они возвратились, мистер Бартон выпивает, и через мгновение все произошло! Он умер.
– Ты наполнял бокалы, пока они танцевали?
– Нет, монсеньор. Они были наполнены, когда пили за мадемуазель, выпили немного, лишь несколько глотков. В бокалах оставалось еще достаточно вина.
– Когда-нибудь кто-нибудь – безразлично кто – приближался к столу, пока они танцевали?
– Ни одна душа, сэр. Я в этом уверен.
– Все пошли танцевать одновременно?
– Да.
– И одновременно возвратились?
Джузеппе закатил глаза, силясь припомнить.
– Первым возвратился мистер Бартон с молодой леди. Он был полнее других и, как понимаете, много не танцевал. Потом подошел белокурый джентльмен, мистер Фаррадей, и молодая леди в черном. Леди Александра Фаррадей и смуглый джентльмен подошли последними.
– Ты знаешь мистера Фаррадея и леди Александру?
– Да, сэр. Я часто встречал их в «Люксембурге». Они очень приметные.
– Теперь, Джузеппе, увидел бы ты, если б кто-то из них положил что-нибудь в бокал мистера Бартона?
– Не скажу этого, сэр. Я обслуживаю два других стола в алькове и еще два в большом зале. Блюд много. Я не наблюдал за столом мистера Бартона. После кабаре почти все поднялись и начали танцевать, так что я в это время отдыхал – поэтому-то я и уверен, что никто не приближался к столу. Как только люди расселись, я сразу же занялся своим делом.
Кемп кивнул.
– Но, думаю, – продолжал Джузеппе, – было бы трудно сделать такое и остаться незамеченным. Мне кажется, что только сам мистер Бартон мог это сделать. А вы так не считаете, нет?
Он вопросительно взглянул на полицейского.
– Ты это сам придумал, а?
– Разумеется, я ничего не знаю, но догадываюсь. Ровно год назад эта красивая леди, миссис Бартон, покончила с собой. Может быть, и мистер Бартон так убивался, что решил покончить с собой? Это было бы поэтично. Конечно, проку ресторану тут никакого, но джентльмен, который собирается с собой покончить, об этом не думает.
Он нетерпеливо оглядел сидевших перед ним мужчин. Кемп покачал головой.
– Все не так просто, – проговорил он.
Он задал еще несколько вопросов и отпустил Джузеппе.
Как только дверь затворилась, Рейс сказал:
– Может быть, об этом-то как раз и стоило подумать?
– Безутешный муж убивает себя в годовщину смерти жены! Правда, была не совсем годовщина, но это детали.
– Это был День Всех Святых.
– Именно. Да, может быть, эта мысль и заслуживала бы внимания, но как в таком случае объяснить происхождение писем и то обстоятельство, что мистер Бартон советовался с вами и показывал их Ирис Марло? Он взглянул на часы.