Сверкающий купол
Шрифт:
Поэтому, хотя копы в основном и скептики, не слишком многие в открытую смеялись над тетушкой Розой, и никто не пытался бросить ее за решетку за то, что она иногда рассказывала соседским дамам об их будущем. Эл Макки терпеть не мог гнилого запаха старой ведьмы. Она пахла рыбой, чесноком, луком и кошками. Элу Макки казалось, что у нее живет кошек сто, не меньше, и от одного воспоминания он начал чихать уже за квартал до старого заскорузлого дома со всеми соответствующими театральными причиндалами.
Мартин Уэлборн с уважением относился к тетушке Розе, и она всегда была рада его видеть. Впереди у нее свисал зоб,
– Знаете, сержант Уэлборн, - сказала старуха, когда они уселись в ее затхлой гостиной, - во вторник вечером я очень ясно ее видела. Я плакала, пока не уснула. Она звала меня, моя дорогая Бонни.
Тетушка Роза всегда называла пропавших детей "своими дорогими".
– Ребенок умер, - сказал Эл Макки.- Там была кровь.
– Она не мертва, сержант Макки!
– воскликнула тетушка Роза, и ее голова беспомощно задрожала: наследие последнего инсульта. Зоб дрожал и раскачивался.
– Ну-ну, тетушка Роза, я с вами полностью согласен, - сказал Мартин Уэлборн.
– Мне кажется, Бонни жива.
– Да-да, сержант Уэлборн! Она жива и знает, что мы ее ищем!
Пока она говорила, по ногам Эла Макки вдруг проскочила кошка, гоняющая котенка: это заставило его подскочить. Черт бы побрал старую ведьму!
– Ее... не обижают, тетушка Роза?
– тихо спросил Мартин Уэлборн.
Тогда старуха заплакала. Она шумно всхлипывала, шмыгала носом и вытирала его рукавом.
– Мне кажется, ее обижают, сержант Уэлборн. Она зовет меня, но это похоже на какую-то странную песню сирены. Будто... Будто она хочет, чтобы мы пришли, но вокруг нее опасности. Словно там прячется огнедышащая сила, которая ждет нас, сержант Уэлборн!
– Ребенок мертв, - сказал Эл Макки, но они сделали вид, что не услышали его.
– Ну-ну, тетушка Роза, - сказал Мартин Уэлборн, когда трясучка старухи стала такой сильной, что она расплескала чай.
– Дьявол - это свирепствующий лев, сержант Уэлборн.
– Не знаю, не знаю, тетушка Роза, - успокаивающе сказал Мартин Уэлборн, ласково похлопывая ее по древней, покрытой старческими пятнами руке.
– По-моему, он может быть и глупым койотом. Если он вообще существует.
– О, он существует, сержант Уэлборн. Он существует на самом деле.
– Будем надеяться, - сказал Мартин Уэлборн все еще похлопывая старуху по руке.
– Жизнь стала бы невыносимой, если бы у нас не было дьявола, не так ли?
Ответом ему был полукашель-полусмешок старухи. Она сказала, - Вы абсолютно правы, сержант Уэлборн. Без дьявола жизнь стала бы адом.
– Если вы услышите или увидите что-нибудь, что-нибудь, о Бонни Ли Брюстер, то позвоните мне, тетушка Роза. В участок или домой. Днем или ночью. В любое время.
– Вы хороший мальчик, сержант Уэлборн, - сказала тетушка Роза. Когда детективы поднялись, ее трясучка уменьшилась.
– Спасибо, но детектив из меня неважный. Мне требуется ваша помощь.
– Мы найдем Бонни, сержант Уэлборн, - сказала тетушка Роза. В свете настольной лампы ее зоб маслянисто отсвечивал.
– Нет... Она найдет нас!
Когда они ехали обратно в участок, Эл Макки сказал, - Ну, куда еще хочешь съездить, Марти? Может в отделение для психов в больнице для полицейских-ветеранов? Правда, там мы не найдем так же чокнутого, как твоя тетушка Роза. Может, съездим к астрологу?
– Мне хотелось бы еще раз побывать на автостоянке около боулинга, Эл. Я хочу по ней побродить. Я хочу поговорить со служащими.
– Со служащими? Их уже спрашивали-переспрашивали. Они рано закрылись. Они ничего не видели, Марти. Да Найджел Сент Клер не отличил бы шар для боулинга от слоновьих яиц!
– Ладно, давай просто походим по стоянке. Давай просто ощутим... запах того места.
Вот таким детективом стал Марти, а с точки зрения Эла Макки, детектив должен быть совсем другим. Он сказал, - Марти, преступления раскрывают с помощью дедуктивного мышления. Мистикой пусть занимаются в затемненных спальнях в Лорел-каньоне, где не занятые на съемках актеры ищут свою жизненную силу, погружаясь в ванну с вареньем. Единственный знакомый мне коп, который раскрывает преступления на нюх, работает в аэропорту, и у него четыре лапы, пушистый хвост и противный запах из пасти.
Но Мартин Уэлборн, как обычно, только добродушно посмеялся, а Эл Макки взглянул на его гладкую мальчишескую кожу, едва начинающие седеть волосы и сухие, уверенные руки и понял, что Марти выглядит лет на десять моложе его. И может быть ему, а не Марти, суждено закончить свою жизнь в Лорел-каньоне, в коричневом больничном халате и с волосами, утыканными незабудками. Господи, они с Марти превращаются в ин и ян5 в том, что касается психического здоровья.
Здания висели на фоне красочного многоцветия неба, похожего на предгрозовое. Но это были лишь смертоносные серебристые частички смога. Мартин Уэлборн вышагивал по стоянке, что-то старательно записывая в блокнот, останавливаясь, чтобы осмотреть машины, прохожих, интенсивность движения, а Эл Макки шарахался от эскадронов конькобежцев на роликах, которые летали над мостовой, как привидения в фантазиях тетушки Розы. На некоторых роликобежцах висели наушники, и они дергались под музыку "новой волны" или панк-рока. Вообще-то некоторые из них и одевались, как панки. На одном юноше топорщились спортивные трусы, а тело украшали маскарадные "ножевые раны". Чтобы нанести их на тело, надо не один час потрудиться перед зеркалом с косметическим набором. Он пролетел по стоянке, пританцовывая в стиле диско с несуществующей партнершей. Выше пояса на нем ничего не было, кроме нескольких приклеенных перышек и кожаного лифчика.
Еще один роликобежец, на этот раз женщина, вдруг появилась с западной стороны стоянки - лохматое пятно в ослепительном солнечном свете - и перепрыгнула через мотоцикл "судзуки", прикованный цепью к ограждению. Ребята, катающиеся на роликовых досках, конечно, проделывали какие угодно трюки, но Эл Макки не предполагал, что можно вот так вот прыгать с тяжелыми роликами на ногах. На ней было балетное трико: одна нога полосатая, как зебра, другая ярко-розовая. Выше пояса - прозрачный пластик, под которым она потела, как мышь, на сосках - два пятна в форме маргариток, что делало ее одной из самой скромно одетой представительниц роликобежцев "новой волны" на стоянке.