Свести с ума Мартину
Шрифт:
– О Господи!
Она дрожала, и Невик испугался нервного припадка.
– Не волнуйтесь, он уехал. И потом, вы не одна.
Рыдая, она бросилась к нему на грудь, он крепко прижал ее к себе.
– Я здесь, я здесь. Успокойтесь, он ведь не вошел сюда, и это главное. Наверное, он все же меня услышал.
– А если бы вы не пришли…
– Не думайте больше об этом.
Мартина выпрямилась, вытерла слезы.
– Простите меня, комиссар, за эту слабость. Мне стыдно. Это, наверное, тишина и уединение так на меня действуют… Я возвращаюсь в замок.
– Это безумие.
Мартина положила руку Тьерри на плечо.
– Послушайте! Я никогда не забуду того, что вы для меня сделали.
– Не стоит.
– Я думаю, что совершу ошибку, если останусь здесь дольше. Я фаталистка,
– Если вы настаиваете.
– Настаиваю. Там все мне привычно, я чувствую себя там уверенно и лучше, чем где-либо, смогу распознать расставленную мне западню.
Желая узнать, каким образом Марк Кесси угадал, где скрывается его кузина, Тьерри поехал вместе с Мартиной в Блонзат.
Собравшись в гостиной, они сидели и тупо смотрели друг на друга. Тьерри тут же пошел в атаку.
– Вот я привез мадемуазель Пьюбран, которую хотел уберечь от ваших махинаций.
Доктор вымученно вздохнул.
– Ой, ради Бога, не начинайте!
Не обращая внимания на врача, Невик обратился к Марку:
– Господин Кесси, как вам удалось вычислить, где спряталась ваша кузина?
– Не имею ни малейшего понятия, на что вы намекаете.
– Не отпирайтесь, я вас видел.
– Где вы меня видели?
– В Круа-де-Фэ.
– Ну и что, я часто бываю в Круа-де-Фэ, я люблю там охотиться.
– И вы каждый раз прячетесь, когда бываете рядом с чужим имением?
– Да, чтобы не спугнуть дичь, ее в тех краях много.
– Я вам не верю.
– Ну а мне какое дело?
Робко вступила Софи:
– Марк не обманывает. Он действительно часто гуляет в окрестностях Круа-де-Фэ.
Ее муж ехидно засмеялся.
– Ему объясняй, не объясняй, эффект тот же. Ты, бедняжка, еще не поняла, что она водит его за нос и кормит разными байками.
Полицейский парировал:
– Попрошу вас взвешивать слова.
Марк был не в силах последовать его совету.
– Не вам меня учить! Вы всего лишь полицейский и не суйте свой нос в дела, которые вас не касаются.
Мартина попыталась его успокоить.
– Ты сам не понимаешь, что говоришь, Марк.
– А ты бы помолчала! Сама подливаешь масла в огонь, а потом удивляешься, что горит. Ты меня ненавидишь потому, что я предпочел тебе Софи. Представь себе, я об этом ни капельки не жалею. Если хочешь знать, девица, которая позволяет себя лапать индейцам, вызывает у меня тошноту.
– Ты хам и кретин!
– А ты, хочешь знать, кто ты?
Тьерри угрожающе к нему приблизился.
– Не советую!
– А вы…
Вмешался доктор.
– Хватит, Марк! Иди, подыши воздухом. Что до тебя, Мартина, – я не знаю, какую цель ты преследуешь, но то, что ты делаешь, некрасиво.
– А вы, дядюшка, в то время, как пытаются убить вашу племянницу, строите из себя праздного обывателя.
Пьюбран пожал плечами.
– Как думаете, Олимпия, по-моему, это никогда не кончится.
– Она искренна, Марсьяль, но это не значит, что она говорит правду. Вспомни мою бедную сестру, ее навязчивые страхи.
Мартина разразилась слезами и выбежала из комнаты. В наступившей тишине комиссар проговорил:
– Мадемуазель Пьезат, мужчины способны на разные гадости, но это несравнимо с тем, что могут сделать женщины.
После ужина вместо того, чтобы пойти домой, комиссар решил побродить в одиночестве по старому Каору. Ему необходимо было собраться с мыслями, подумать о других, разобраться с самим собой. Пропитанные бесплотным духом прошлого, переулки, чья тишина была ровесницей человеческой усталости, представлялись комиссару идеальным для этого местом. Ему казалось, что паперти церквей с размытыми временем скульптурами и патрицианские дома, обесцененные годами и нравами проходящих поколений, источают мудрость, столь необходимую сейчас ему. Невик гулял долго, и чем глубже проникал он в тайну старинных декораций, тем уверенней в себе он становился. Ничто больше не казалось ему невозможным. Он убеждал себя, что терпение и здравый смысл составляют главное его оружие и враг
Покидая скамейку, чтобы идти домой, комиссар был практически уверен в виновности Марка.
На следующее утро Тьерри встал в хорошем настроении. Он не сомневался, что нашел ответы на мучившие его вопросы. Проспав дольше, чем обычно, он поспешил на работу с намерением немедленно вызвать Шамбурлива, хозяина «Сендриллы», и узнать у него имена кредиторов Марка Кесси. Таким образом, он сможет понять, что толкает Кесси на преступление. Но планам комиссара не суждено было осуществиться. В приемной его ожидал какой-то мужчина. Тьерри, казалось, узнал посетителя. Открывая дверь кабинета, он спросил:
– Вы, случайно, не доктор Гаронесс?
– Именно он. Думаю, вам не надо объяснять, что по закону люди моей профессии обязаны сообщить в полицию, когда речь идет о ранении огнестрельным оружием.
– Без сомнения, и что же?
– А вот что. Сегодня на рассвете меня вызвали в Блонзат-ский замок.
Тьерри побелел, а внутри все перевернулось от страха. Стараясь выглядеть спокойным, что, однако, плохо ему удавалось, он выдавил из себя:
– Кто ранен?
– Марк Кесси.
На этот раз Невик окончательно потерял почву под ногами.
– Как это произошло?
– Пуля в плечо… не опасно. Его отвезли ко мне в больницу, наложили гипс. Через несколько дней все заживет. Он утверждает, что чистил ружье и забыл о том, что оно заряжено. Случайный выстрел.
– Несчастный случай?
– Похоже, да…
– Вы, по-моему, в этом не уверены?
– Я не полицейский, но мне кажется странным, что, чистя ружье, можно самого себя ранить в спину.
– В спину?
– Пуля – крупный калибр – вошла в плечо под любопытным углом. Можно подумать, что ружье лежало не на полу, как утверждает Кесси, а на комоде, расположенном позади раненого. Короче говоря, похоже, что в Кесси стреляли.