Свет чужого солнца
Шрифт:
— В Доме Обучения, — Дахар стоял перед главнокомандующей навытяжку. Он почти физически ощущал ее раздражение.
— Почему без разрешения?
— До сих пор его не требовалось. Я проверил посты в положенное время.
Обычно я никому не докладывал, как провожу время между проверками.
На мгновение выйдя из образа командующей, пытавшейся держаться строго официально, Белазир рубанула рукой по воздуху. На ее скулах проступили красные пятна.
— Тысяча кридогов, Дахар! Я говорю не о твоем времяпрепровождении! Я говорю о дисциплине! Ты же знал, что делизийцы попытаются отомстить за
— Нет.
— Какого же черта ты там делал?
— Ничего.
Белазир изучающе посмотрела на лейтенанта. Красные пятна исчезли, и она сразу стала выглядеть старше своих лет. Дахар видел, что главнокомандующая колеблется. Ее снедало любопытство, а надо было что-то решать с наказанием. Так уже бывало, только сейчас он, к своему удивлению, надеялся, что любопытство пересилит. Лейтенанту казалось, что он давно приучил себя хладнокровно ожидать решений командующей.
В штабе Белазир, прямо напротив лестницы, поднимавшейся с первого этажа, была единственная в Эр-Фроу расписанная стена. Кто-то изобразил на ней воинские знаки различия Джелы — полумесяц, полумесяц со звездами, одно солнце, два солнца, три солнца. Что же это за краска, которая держится на гладком врофе? Дахар предположил было, что краска проституток, но потом решил, что это совершенно невозможно.
— Дахар, я не собираюсь тебя наказывать, но другие запомнят. Они и так косятся на твою двойную спираль. Я не хочу, чтобы поползли слухи о трениях среди начальства. Особенно сейчас. Твое умение проскользнуть мимо постов могло бы заставить наших воинов зауважать тебя, но то же самое ради визита в зал гедов — совсем другое дело. Зачем ты туда ходил?
— Мне там просто нравится.
Белазир пристально смотрела на него. Дахар помолчал, но потом выдавил:
— Ты хочешь знать, есть ли там что-нибудь, связанное с ритуалами красно-синих?
— Да.
— Нет. Никто не устраивает ни тайных оргий, ни знахарских плясок, ради которых, как ты думаешь, я пробираюсь сквозь посты. Никто не пьет кровь и не расчленяет человеческие тела.
Он понял, что хватил лишнего, обидел командующую. Белазир этого не заслужила. В ее любопытстве чувствовался лишь намек на неприязнь, и Дахару давно пора было смириться с этой неприязнью. Белазир — талантливая командующая, и этого достаточно. Рассчитывать, что она поймет то, чего не понимал он сам, — слишком самонадеянно.
— А если бы я был в это время с проституткой, разве смог бы я предотвратить убийство?
— Не в этом дело. Я лишь надеюсь, что впредь ты будешь больше думать о благе Джелы, и ничто не помешает тебе выполнить свой долг. Ты не имеешь права уронить себя в глазах легионеров. Если бы я считала, что порка пойдет тебе на пользу, я бы не задумываясь приказала тебя выпороть.
Дахар покраснел. Белазир нанесла жестокий удар по его самолюбию.
Она отвернулась и несколько минут стояла к нему спиной, глядя в открытую дверь — дверь всегда открывали, когда в штабе находился легионер-мужчина. Командующая была широка в плечах, под пучком седеющих кос — традиционной прически сестер-легионеров — угадывалась мускулистая шея. Неожиданно Дахар подумал: «Интересно, как она выглядела в молодости?»
Потом он перенесся мыслями в другую комнату и увидел своего наставника…
— Но как двойная спираль попадает в тело? — спрашивал мальчик. Старик пренебрежительно глянул на ученика. На плече у наставника — красно-синяя эмблема, а волосы, точнее, то, что от них осталось, выстрижены, как у мастера-воина. Он неприязненно скользнул взглядом по молодому, сильному телу Дахара и ответил:
— Это тайна. Двойная спираль дана каждому из нас от рождения и исчезает только после смерти. Жрецы-легионеры носят ее потому, что, врачуя, стараются продлить ее жизнь в человеческом теле как можно дольше. Это все, что тебе нужно знать, парнишка.
Подросток рассматривает что-то через грубо обработанные линзы.
— Это просто кровь. Состав крови неизменен и не зависит от ее количества. В ней нет двойной спирали. Спираль скрыта только в одном месте нашего тела — она-то и есть средоточие жизни. Все остальное — только смерть, поджидающая своего часа.
— Но где это место?
— Я же сказал: тебе не нужно этого знать.
Мальчишка внимательно смотрит на наставника.
— Ты сам не знаешь, где оно!
— Не груби, Дахар.
— Но ты ведь не знаешь, правда? Никто не знает, где оно, поэтому мы и не можем лечить все болезни. Вот почему умерла моя мать. — Мальчик вызывающе смотрит на старика, который уже схватился за прут.
— Жрецы-легионеры никогда не оставляют наглость безнаказанной. Сейчас ты в этом убедишься.
— Ты должен был обнаружить ее спираль, — холодно продолжал мальчик. Его слова звучат совсем не по-детски. — Ты должен был придумать, как сделать ей другую, и тогда она осталась бы жива. Это твоя вина.
Прут опускается на тело подростка. Дахар принимает порку молча.
Наставник, доведенный до неистовства его упорным молчанием, разлиновывает ноги и ягодицы ученика кровавыми полосами. Когда он останавливается, чтобы перевести дух, мальчик поворачивается и глядит на наставника долгим пристальным взглядом. У мальчишки течет из носа, а губы, прокушенные почти насквозь, сочатся кровью. Когда ученик вновь обретает способность говорить, он произносит:
— Ты не можешь найти двойную спираль. Ты не способен на это, а я, когда стану жрецом-легионером, отыщу ее.
И Дахар собрался с силами, готовясь ко второй порке. На этот раз она будет продолжаться, пока он не лишится сознания.
— Я не собираюсь запрещать тебе ходить в Дом Обучения, — сказала Белазир. — Бесчестно не доверять лейтенанту или запугивать его. Я верю, что ты достоин, хотя назначен не мной. Вот если я усомнюсь в твоей преданности Джеле… Но у меня пока таких сомнений не возникало.
— Я…
— Повторяю, Дахар: у м е н я . Но посмотри на своих братьев-легионеров, посмотри внимательно. Им не нравится эта эмблема у тебя на плече. Им очень не нравится новая угроза гедов. Ты сдерживаешь их своим авторитетом и уважительным обращением с этими чудовищами. Постарайся так же действовать и дальше.
«Уважение к чудовищам». Дахар уставился на расписанную стену. Цвета слишком кричащие. Кажется, Белазир разбирается в происходящем не лучше остальных.
Но вдруг она опять его удивила: