Свет любви
Шрифт:
Это не оставило бы у нее сомнений относительно того, чего ей следует от него ожидать.
— Итак, — негромко пробормотал он, — ты — герцогиня Монтуанская. И ты отправилась в путь одна, чтобы помолиться у смертного ложа нашего короля Генриха.
— Да, — скованно ответила она.
— Зачем ты это сделала?
— Что?
Брайан улыбался. Кажется, он наконец-то нашел трещину в непробиваемой броне ее лжи.
— Зачем? — повторил Брайан. — Зачем ты приехала молиться в замок, когда вполне могла бы устроить службу у себя дома? Может, ты родственница короля?
Она
— Нет!
— Тогда зачем герцогине было пускаться в такое опасное путешествие?
— Затем, что я… потому, что…
— Потому, что ты низкая лгунья!
— Нет! — Элиза мгновенно вскочила на ноги, как вспыхнувшее пламя. — Говорю тебе, Стед, ты поплатишься за эту ночь! У меня есть влиятельные друзья, и я еще увижу, как ты будешь опозорен! Увижу, как ты будешь корчиться на дыбе, а может, получу удовольствие лицезреть, как твоя глупая голова свалится с плеч! Ты еще увидишь, что я не воровка! Может, ты нашел у меня гобелен? Или ножны короля? Глупец, ты…
В раздражении и ярости Элиза вскинула руки и сжала на груди ткань туники.
К ее ужасу, кольцо матери, снятое ею с пальца отца, упало на пол.
Со стуком ударившись об пол и прокатившись по нему, оно легло у ног Элизы.
Она взглянула на Стеда и увидела, что глаза его полыхнули такой яростью, какой Элиза не ожидала даже от него.
Она вскрикнула, когда он шагнул к ней и его стальные пальцы сжались на ее плече.
Забившись в отчаянии, она вцепилась ногтями в его щеки. Казалось, он не почувствовал боли, даже не моргнул, пока Элиза билась в его руках.
— Посмотрим, что еще ты пытаешься спрятать, герцогиня.
Длинные сильные пальцы взялись за ворот ее туники. Элиза пыталась помешать ему, но тут же поняла, что не сможет противостоять такой силе. Послышался громкий треск рвущейся ткани, и Брайан сорвал тунику с Элизы.
Глава 4
Облаченная только в тончайшую льняную рубашку, Элиза почувствовала, как ее лицо заливает румянец оскорбления и бешенства.
Невольно обхватив себя руками, она разразилась потоком ругательств, достойных даже матерого воина:
— Ублюдок! Дерьмо! Сукин сын! Недоносок!
Элиза яростно вцепилась в порванную шерстяную тунику но Стед перехватил ее запястье и другой рукой отбросил порванную одежду через комнату, в дальний угол. Элиза в отчаянии взглянула на своего мучителя. Он наклонился, поднимая кольцо, что вызвало новый град ее проклятий.
— Значит, у тебя нет никаких вещей короля? — переспросил он.
— Подожди! — воскликнула Элиза. — Ты не понимаешь.
— Нет, уже все понял.
— Нет…
Он поднялся, шагнув к ней.
— Снимай рубашку.
— Что?
Он отпустил Элизу, прошел к скамье и сел, выжидательно скрестив руки на груди и глядя на Элизу холодными расчетливыми глазами.
— Ты слышала, герцогиня? Снимай рубашку. Если ты не сделаешь этого сама, мне придется тебе помочь. Боюсь, я буду немного грубоват, так что, если хочешь сохранить целой хотя бы рубашку, сними ее сама.
— Должно быть, ты спятил! — прошипела Элиза, содрогаясь от унижения. Этого не могло произойти, во всяком случае с ней. Ее любили и баловали родители, она была любимицей короля, народ уважал ее. Она отдавала приказы негромким голосом, и им немедленно повиновались; рыцари постоянно следовали за ней, готовые отдать жизнь, лишь бы защитить ее…
И вот теперь этот ночной зверь унижал ее, как простую служанку!
Она позволила ему это сделать. Казалось, он проник ей прямо под кожу, лишил чего-то большего, нежели одежды, отнял у нее достоинство и величие, тщательно оберегаемые на протяжении всей жизни…
— Спятил? — сухо повторил он. — Может быть. Сейчас полнолуние, и любую ярость можно оправдать помешательством. — В этот момент его голос был почти приятным, как мягкий бархат. Он отлично подошел бы к некогда прославленному двору Элеоноры. Но голос тут же изменился и стал режущим и твердым как сталь: — Снимай рубашку, герцогиня. Элиза подняла подбородок и из последних сил распрямила спину и плечи.
— Ты совсем не благородный рыцарь, сэр Стед, — произнесла она ледяным тоном. — Ни один рыцарь не стал бы так обращаться с леди…
— Но ты не леди, герцогиня, — невозмутимо перебил Стед. — Ни одна леди не обладает таким острым и злобным языком.
— Любой человек способен заговорить зло и остро, оказавшись рядом с гнусным животным!
Он улыбнулся, и эта улыбка не понравилась Элизе.
— Я жду, герцогиня.
— Тогда тебе придется долго ждать, сэр, ибо я не намерена раздеваться перед тобой, как простая потаскуха.
Он пожал плечами, словно показывая, что у нее была возможность выбора, и начал подниматься. Судя по горькому опыту, Элиза не сомневалась в его намерениях и в способности выполнить любую угрозу. Достоинство ее вновь улетучилось как дым, и она в раздражении топнула ногой.
— Подожди! — воскликнула она, и в ее голосе послышалось больше мольбы, чем она хотела. Рыцарь замер, положив руки на пояс, и приподнял бровь, словно давая ей шанс оправдаться.
— Сэр, — начала она, надеясь, что тихая и убедительная печь поможет ей, несмотря на то что уже не верила в учтивость этого человека. — Должно быть, ты понимаешь, как сильно пошатнулось мое положение! Ты угрожаешь моей репутации, держа меня здесь в грозу, ты проявил ко мне величайшее неуважение, оставив почти без одежды, но теперь ты требуешь, чтобы я разделась, для любого благородного человека это было бы…
— Было бы чем, герцогиня? — учтиво поторопил он.
Прилив румянца опять залил щеки. Почему она смутилась? Ведь положение так очевидно.
— Ты подвергаешь меня опасности! — воскликнула она, выходя из терпения. С этими словами она поняла, что положение действительно было серьезным. Брайан Стед оказался более грубым, чем можно вообразить. Элиза ясно поняла, что каждое ее слово убеждало его только в одном: она воровка. А теперь он получил доказательство: кольцо короля. Если он окончательно решит, что она всего-навсего воровка и блудница, то может осмелиться на все что угодно…