Свет на облаках (САМИЗДАТ)
Шрифт:
— Поменяемся?
По виду Немайн никак не было заметно, что она только что отсидела несколько часов в ледяной купели. Впрочем, она даже чуть обрадовалась, когда вода оказалась холодной. Уж больно пир оказался похож на праздник каннибалов. Посадили девушку в котёл с водой. Хорошо, на огонь не поставили.
— Я сыта, и даже объелась, — напомнила сида, — а у нас лишняя еда идёт не в жир, а в жар! Меня можно вместо грелки подкладывать. Замёрзших согревать. А в согнутом виде — насиделась.
— Но…
— Я — не королева, — напомнила Немайн, — так что всех предыдущих ритуалов — хватит. Даже многовато. И чую я, что заниматься делами республики мне тоже придётся больше, чем хотелось бы…
Так и легла с сестрой
Сна хватило часа на четыре. Потом оставалось только лежать с открытыми глазами и ждать утра — сон не шёл, тело очень быстро приспособилось к более подходящему сидам режиму, и спать более четырёх часов кряду отказывалось.
— А почему ты покрывало не выкупила? — Анна тоже проснулась, и теперь искала ответов.
— Ты о чём?
— Ну, для ванны. Единственное, что ты повела против обычая, — в комнате без окон и сидовские глаза не могли рассмотреть, улыбается ученица или нет, — Знаешь, Ивор был против похищения. Понял уже, что ты жадная… Но — традиция.
— Не жадная, — сида досадливо передёрнула ушами, — скупая. А ещё вернее, бережливая. Да и не дело мне выкупы платить, — вздохнула Немайн, — а видела, как у них лица повытянулись, когда я после этого в плед завернулась?
Анна кивнула. Отсутствие традиционного знака щедрости мужская по преимуществу старшина охотно бы стерпела — в обмен на лицезрение прелестей богини. Ведь каждый должен был, в очередь, подойти, и получить кубок с вином в знак верности уже личной, а не от имени клана. И, разумеется, заглянуть в ванну. А рубашка, какая бы она толстая и шерстяная не была, намокнув, от нескромных взглядов защищает ещё хуже, чем от холода.
— Но зачем?
— Выкупы платить не в моём характере, это раз, — Немайн подумала, и решила не гулять вокруг да около, — об этом обычае я не знала, это два. Кстати, а какой знак-то? Второй башмак серебра?
— А говорила, не знаешь… А особого убытка тебе бы не было — у тебя ножки маленькие.
— И грудь тоже, — нарочито понуро добавила сида, чтоб Анна приободрилась, и вспомнила, что её формам богини завидуют. По крайней мере, одна, — и вся я…
— Я не к тому, а просто — серебра бы ушло мало, а так ты получила славу очень прижимистой сиды.
— Так для королевы слава скупердяйки — это очень хорошая слава! А для хранительницы правды — тем более. Суди сама — от наших королей все ждут щедростей — причём глупых. Бардов засыпают золотом поверх ушей за лживые славословия, устраивают народные обжорки, турниры и бега на ипподроме. А потом, глядишь, нужно построить дорогу или воевать, или недород и нужно купить у соседей зерно — а казна пуста, и приходиться гнать на работу подданных, и обирать их. Что против правды. А значит, и глупая щедрость — тоже против правды…
Анна продолжала расспросы — ей было интересно. Так их и застало утро: сестра-ученица, на которую навалили все одеяла, положенные хранительнице в ванне, посапывает, ведьма-ученица неуклюже — и никогда уже не научится, слишком взрослая, нужно с детства — сидит на пятках, а их наставница бегает вокруг и вольно пересказывает «Государя» Маккиавелли, не забывая пояснить, где италиец, по её мнению, не совсем прав…
Отец Адриан, слушай он эту беседу, изрядно бы успокоился — потому как не спал всю ночь, ожидая, чем обернётся нарушение традиции. Впрочем, с Немайн он успел побеседовать — да и паству свою успел немного узнать. А потому стило принялось выводить успокаивающее:
"Ропот, конечно, был. Но — очень тихий. Дело здесь в том, что традиция не была устоявшейся. Замшелое воспоминание.
Королев в Ирландии не случалось давно — но Уэльс всё-таки страна латинская, римское право за последние четыреста лет неистребимо въелось в народные традиции. Так что, формально для возведения женщины на престол не требуется даже отсутствие сыновей. Дочь старше племянника — таков неписаный закон, но тот же закон гласит: старшинство в клане — старшему в роду, но власть — достойному. Если кланы — в лице хозяина заезжего дома — согласны поставить над собой женщину, у дочерей короля есть все шансы получить престол и при живых братьях! А кланы, как правило, преспокойно соглашаются — особенно, если братьев нет, а девушка не демонстрирует совсем уж откровенной неспособности. Правда, народное мнение к королевам более сурово, и смещают их за неспособность чаще. Как например, Дон. Или очень на неё похожую Корделию. Ту самую, дочь Ллира. Но вот именно в Диведе такого не происходило столетиями.
Другое дело, что на сей раз люди получили не королеву, а непонятно кого, и это порождало смущение. Вот оттого и требовалось, чтобы церемония возведения "ригдамны Немайн" в хранительницы правды не особенно отличалась от коронации. То же, что "жадная сида" оделась перед тем, как опуститься в назначенную купель, само по себе оказалось довольно правильно. Даже по самым старым правилам.
Друидические верования многое позволяли — но очень жёстко требовали. Если блудницу христиане презирают, но и прощают, ибо милосердны, и способны наказать плетьми и церковным покаянием, то друиды запросто забивали несчастных камнями. Или приносили в жертву — а это обычно означало сожжение заживо…
Те, кто надеялись увидеть голую, по сути, хранительницу — разочаровались. Очень слабо. Потому, что камбрийцы способны оценить скупую правительницу. И предпочесть рачительную хозяйку земли прельстительной транжире! Таков дух этого народа. Богатого — в отличие от тех же ирландцев, хлебосольного и трудолюбивого. Но вот нищих — точнее, побирушек, не бедняков — они не терпят. Накормить голодного в Глентуи считается само собой разумеющимся. Никто здесь не вложит камень в протянутую руку! Пристроить человека к делу, каким бы ничтожным он ни был — полагается деянием правильным и ловким. Но бросить ни за что монету, даже самую мелкую? Валлиец скорее удавится. Бедняк, который трудится в поте лица своего, но не имеет везения свести концы с концами — достоин в их глазах уважения и помощи, тем более, что невезение это часто почитается за козни нечистой силы. Бродячий поэт — и вовсе ремесло не хуже других, при некотором таланте и удаче позволяющее пробиться в верхушку сообщества бардов. Но бездельник, пусть даже калека? Да об такого и ноги вытереть зазорно.
Потому побирушек в Глентуи нет. А те, кто беден до нищеты, кормятся тем, что пасут чужие стада — и самым обездоленным достаются самые грязные животные. То есть свиньи. Даже отшельники пасли своё стадо… И, нужно отметить, выпас в результате начал считаться занятием достойным отшельника и аскета…
А в нерождённом пока городе в устье Туи всё бурлит и кипит. Вниз по реке сплавляются баржи и лодки с пищей и материалами, плоты из брёвен, ревут пригоняемые стада — благодаря которым на столе каждого рабочего вдоволь мяса, но которые обогатили берег реки дурной вонью кожевенных мастерских. Кричащий холм разрыт, и жить приходится практически в земле, хотя и временно: Августина объявила, что добрые дома будут построены только после того, как будут закончены городские укрепления и церковь. Да, базилисса по-прежнему благочестива — в своём роде. И перевод Библии потихоньку продолжает. Одна страница в день, не больше — но это хорошо и достаточно. Подобный труд не терпит торопливости, зато требует точности. Хотя какое уж тут «потихоньку», когда чтения проходят на будущей главной площади перед несколькими тысячами человек? А звонкий голос — истинное чудо Господне — разносится над изрытыми просторами, и слышит его всякий, и сиде вовсе не приходится кричать!