Свет обратной стороны звезд
Шрифт:
Гут кивнул. «Пончик» собралась было переключиться на Конечникова, но вклинился Стрелкин:
— Милые дамы, вы не смотрите, что у Авраама петлицы интенданта. Он раньше был командиром корабля, линкор сбил в битве у Гало. Он у нас парень героический. Был ранен, в плен попал, наши потом отбили.
Ему вот-вот присвоят майора. И приказ о пожаловании ордена Алмазного Креста за тот бой недавно подписан самим князем-императором.
Можно не сомневаться, что Авраам оставит службу лейтенант-полковником или полковником. Это означает максимальную пенсионную ставку и наследственное дворянство. А в кабинете интендантской службы он в полной безопасности.
Гут стиснул зубы от досады и незаметно показал Василию кулак.
Эффект был полный. Дамы, даже Татьяна, защебетали вокруг капитана Кинга, который отвечал на любезности односложно, борясь с желанием послать девиц подальше.
Побыв еще минут пять для приличия, Гут и Федор отошли, сославшись на неотложные дела, не обращая внимания на отчаянную жестикуляцию Стрелкина. Казалось, второй лейтенант просто кричит: «Вот же вам нормальные бабы. Дадут по паре разиков без проблем… Какого хрена вам еще надо, лохи?!».
Приятели пошли на четвертый круг, высматривать то, что осталось… Из зала уже раздавались звуки настраивающегося оркестра: пердел тромбон, на разные голоса блеяли трубы, отчаянно, точно их распиливали напополам, голосили скрипки.
— Я решил… — серьезно сказал Авраам. — С меня хватит тих девочек-пустышек.
— Сам ведь знаешь, что женщина в армии это нечто неприличное, но крайне необходимое, — заметил Конечников. — Бросили вот Ваську… Будем теперь вручную праздновать.
— Это он нас бросил, — зло ответил Кинг. — Вечно о себе только думает.
— Да в этом деле каждый за себя.
— Вот и беги, не поздно еще, — вспылил Гут. — Морду подушкой прикроешь, оно и прокатит.
— Да ну, — скривился Конечников. — Я тоже пустышками наелся.
Авраам вдруг улыбнулся.
— А ведь помнишь как бывало… — сказал он. — По молодости кого только под себя не клали. Была бы дырка. И все в охотку.
— Зря мы отказались от услуг Никитки Симонова, — заметил Конечников.
Стоит сказать «черт», как он появится. Никита был уже здесь.
Симян прибился к компании штатских из лаборатории бурового оборудования. Пользуясь тем, что вестибюль опустел, пьяная компания не стеснялась. Нетрезвый, громкий галдеж был слышен издалека. Как всегда, научники делали вид, что восторгаются остротами своего руководителя, академика Корсакова.
Антон Петрович наивно принимал этот явный подхалимаж за чистую монету. Он с самодовольным и гордым видом рассказывал бородатые анекдоты про аспирантов, мэнеэсов и жен академиков, не понимая, что смеются в первую очередь над ним самим.
При этом академик обнимал за тонкую талию Хелену, свою любовницу и ассистентку, что до крайней степени усиливало комизм ситуации.
— Когда научный сотрудник защищает кандидатскую диссертацию, он в первый раз меняет жену, — громогласно обьявил Корсаков.
— Почему? — спросила одна из слушательниц.
— Ему некогда, а природа женщины своего требует…
Раздался дружный смех. Академик подождал, пока он утихнет, и продолжил:
… Вот тогда у жены возникает молодой аспирант, а ее муж, получив кандидатскую «корочку», узнает про развесистые рога. Это оттого, что теперь, когда у него появилось свободное время, неверность «прекрасной половины» обнаруживается сразу.
Когда веселье утихло, Симонов поинтересовался:
— Антон Петрович, а дальше?
— А дальше, молодой человек, все просто. Новоиспеченный кандидат наук подбивает клинья к жене коллеги, который работает над докторской, и которому тоже некогда заниматься супругой.
Компания захихикала.
— А дальше? — не унимался Никита. — Доктор наставляет рога академику?
— Ах, юноша, — назидательно сказал Корсаков. — Сразу видно военного. У академиков, как правило, молодые жены. Чаще всего девочки, отбитые у своих аспирантов. Тут нужен свежий мальчик, только из института, которому жены академиков помогают пролезть в аспирантуру.
— И, наверное, не один? — внешне почтительно, но с глубоким подтекстом поинтересовался Симонов.
— Ну, это уже по обстоятельствам, — не подозревая о подвохе, ответил Антон Петрович. — Смотря сколько кладется сил на науку мужем этой дамы.
— Простите, а чего на науку кладут? — поинтересовался Никита.
— То самое, чего женам не хватает, — давясь от смеха, выпалил академик.
Народ вокруг согнулся в припадке веселья, завыл и затопал ногами.
Хелена так смялась, что облила Антона Петровича шампанским. Он, будучи в упоении от собственного остроумия, этого даже не заметил.
Вдруг Симонов увидел Конечникова и Гута.
Он показал Хелене глазами в сторону своих коллег.
Она освободилась от клешни академика, бросила быстрый взгляд вниз, проверяя, как сидит платье, облизнула губы и поправила волосы.
— Тед, — окликнула Хелена первого лейтенанта, призывно махая рукой. — Иди к нам.
— Кто это? — с неудовольствием спросил Корсаков.
— Это друзья моего покойного мужа, — с легким нажимом ответила женщина.
Антон Петрович покачал головой и закатил глаза в деланном смирении, словно говоря, что ради нее он готов общаться даже с дубьем из конвойной службы Дальней Разведки.
— Привет, Тед, — промурлыкала Хелена, целуя в щеку Федора и прижимаясь к нему своей упругой, сильно отрытой грудью несколько плотнее, чем требовалось, — Как давно я тебя не видела.
Конечникова накрыло облако дорогого парфюма. Он почувствовал, как его начинает подташнивать от сладковатого запаха.
— Да вот все недосуг. Служба… — ответил он, с удовольствием отдаляясь от слишком надушенной женщины.
— Привет, Авраам, — совсем холодно приветствовала Хелена Гута.
— Здравствуйте, — печально ответил ей капитан, с сожалением вглядываясь в ее привлекательное, покрытое дорогой косметикой лицо.