Свет обратной стороны звезд
Шрифт:
— А откуда ты… — начала Хелена, и остановилась по причине крайнего изумления. Но, быстро овладев собой, она предложила: — Мальчики подходите попозже, когда Антон Петрович уйдет. Он, обычно, не задерживается на балах.
— Непременно, — дежурно улыбнулся Федор.
За закрытыми дверями зала играла музыка. Конечникову иногда казалось, будто он слышит сквозь мелодию стук каблуков и шуршание платьев.
А в вестибюле было пусто и тоскливо. Буфетчики готовились к перерыву — сливали недопитое шампанское обратно в бутылки и смахивали сигаретный пепел с бутербродов.
Работники общепита воровато поглядывали на приятелей, но не признав в них опасности для себя, не стесняясь продолжали.
— На генеральские столы поставят все свежее, — откомментировал Авраам. — А нам сунут что-то бывшее в употреблении.
— Какая гадость, — заметил Федор. — Никогда бы не подумал…
— Добро пожаловать в клуб неудачников, — сказал Авраам. — Многое узнаешь об изнанке жизни.
— Почему неудачников? — Федору вдруг стало нехорошо от этих простых слов друга.
— Да меченные мы с тобой оба, — горько и страшно сказал Гут. — Обоих нас у Гало пометили. Никуда от того не денешься.
Авраам, как частенько это делал сам Федор в мари нереальности, медленно осмотрел искусственную кисть со всех сторон. Капитан долго смотрел на свою неживую руку, снова и снова убеждаясь, что это все на самом деле.
— И в морду не каждому дашь. Никитка вот испугался. А другой тебе в лицо скажет, — наконец сказал он. И вдруг круто изменил тему. — Слушай, что это мы как вместе остаемся, так начинаем плакаться?
— От того, что гнилая интеллигенция. Ладно, плюнь…
Конечников сложил на лице разудалую ухмылку и продекламировал неведомо откуда пришедшие на ум строки:
Никто не даст нам избавленья,ни Бог, ни царь и не герой.Добьемся мы освобожденья,своею собственной рукой.Авраам оценил иронию и предложил, подхватывая игру:
— Может таки Никитоса найдем? Тетки не дали, может тут нам больше повезет.
— Ага… Особенно если один держать его будет…
Гуталин засмеялся.
— Кто поминает меня всуе? — поинтересовался Симонов. Он подкрался к ним сзади и слышал последние слова приятелей. — А вы, похоже, уже нашли друг друга…
Никита был в хорошем подпитии. Получив полный отлуп, он утешался теплой шипучкой.
— А ты видно тоже остался не у дел, — в тон ему ответил Конечников.
— Да нужны мне малахольные телки… Я тут такую девушку видел, закачаешься.
Никита вздохнул, отпил халявного шампанского из бокала и откусил от халявного бутерброда.
— Ну и что, облом? И это у тебя, мастера по съему? — иронически поинтересовался Федор.
— Сам бы попробовал, — огрызнулся Симонов.
— Кто такая? — спросил Конечников.
— Столичная штучка, хороша неземно… Божественно бесподобна, — Никита мечтательно прикрыл глаза.
— Сопли не жуй, Симонов. Где видел? — оборвал его Конечников
— Улетела… Не посчитала нас, лапотников, достойными.
— Если ты валенок, то не равняй всех по себе, — усмехнулся Федор.
— Тоже мне герой, — с усмешкой ответил Симонов.
— Да я бы ее… А уж пригласить на танец… — произнес Конечников, изображая на лице снисходительное презрение к неумехе.
Федора особенно вдохновили слова, что дама уже отбыла из расположения части и не упустил случая поиздеваться над озабоченным Симяном.
— Поспорим? — взвился Никита.
— На что?
— Да хоть бы на твой «Куппермайн».
— Идет, — произнес первый лейтенант, чувствуя, что совершает большую глупость. — А ты публично обьявишь, что попку свою елдаком растягиваешь.
— Отчего ты, Крок, так не любишь меня? — совсем трезвым голосом спросил Никита.
— За то, что ты с этим кодексом носишься… Ведь сам как-нибудь сдохнешь, как других гробишь.
— Вот как, — Никита задумался, потом усмехнулся и сказал: — Ладно, хуй с тобой. Припомню я тебе эти слова… Разбей, Гуталин.
Глаза капитана загорелись.
— Кому Гуталин, а тебе, Никитка, господин капитан Авраам Кинг, — хмуро сказал Гут.
Но все же «разбил» рукопожатие спорщиков.
— Да ладно тебе, зашелся. Дело житейское. В первый раз — не пидорас. А с Авраамом не ссорься, Никитка, — бросил Федор, наслаждаясь возможностью поставить на место ненавидимого им Симонова. — Под левый прямой ему попадешь — сгоришь. Удар пушечный. А я добавлю, если что…
Никита скрипнул зубами от злости, побагровел. Он отвернулся, глядя куда-то вдаль.
Друзья хотели оставить Симонова, как тот вдруг повернулся с торжествующей улыбкой.
— Крок, а Крок… Ты ничего не слышишь? — издевательски поинтересовался он. — Вроде как каблучки стучат… Как часики…
Действительно, в вестибюле раздались голоса и стук каблуков, скрытые до того доносящейся из зала музыкой.
В пустом вестибюле появилась живописная группа из самого «верхнего» начальства «Солейны».
Непривычно быстро, пыхтя и отдуваясь двигались бригадный генерал Никифоров и командующий Базой генерал Соломатин. Немного отставая, за ними шагал неприступный, подчеркнуто правильный майор Лебедянский, адъютант командующего, интриган и мастер подковерных маневров. Рядом с адьютантом тяжело топал начальник службы безопасности полковник Томский, мрачный, бритый наголо атлет в кожаной тужурке, недобро просверливая пространство тяжелым, пристальным взглядом из под кучных бровей.
Конечникову вдруг стало нехорошо. Эти люди наводили ужас даже поодиночке, а когда высший командный состав собирался в кучу, то всякая мелкота старалась не показываться им лишний раз на глаза.
Впереди синих мундиров легко, независимо и стремительно-свободно летела светловолосая, молодая девушка. Было понятно, что начальство Базы почтительно сопровождает незнакомку, а не она идет с местными командирами.
— Это она? — изумленно спросил Конечников.
— Она, родной, она, — наслаждаясь триумфом сказал Симонов.