Свет обратной стороны звезд
Шрифт:
Лишь немногие решались изобразить подобие любовного сплетения тел перед заранее неблагожелательными зрителями-судьями. Конечников отчаянно перебирал в голове многочисленные, сложные фигуры «горячего перца», танца требующего хорошей физической подготовки от мужчины, умения чувствовать ритм и партнершу. На какой-то миг Конечникову захотелось бежать, бросив эту чокнутую мажорку, но на руке тревожно мигал «Куппермайн», умоляя не отдавать его торжествующему Никитосу.
Он поклонился Александре, она присела в книксене, как благовоспитанная барышня, принимая приглашение. Они вышли почти в центр зала, начав вместо неприличного танго, еще более неприличный «хот спайс».
Танец состоял из трех десятков па, идущих в определенной последовательности, в процессе выполнения которых партнерша крутилась, подбрасывалась, наклонялась, прижималась к мужчине грудью, спиной и задом. Краем глаза Конечников увидел, что в зале перестали двигаться даже танцующие пары, изумленно разглядывая это пропитанное сексуальностью дикарское действо.
Федор обратил внимание, на обалделые лица знакомых офицеров, горящие ревностью глаза Хелены Ястребовой, удивление ко всему привычного Стрельникова, злобу, страх и обещание всех чертей наглому, перешедшему все границы подчиненному, исходящие от командующего эскадрой.
Александра, словно мстя за что-то Конечникову, старалась двигаться максимально эротично, прижимаясь к нему сверх всякой меры. Легкое платье не было преградой, и первый лейтенант чувствовал ее всю, ее точеное, крепкое, удивительно ладное тело.
Волосы девушки щекотали лицо Федора, оставляя божественно-прекрасный аромат свежести и ощущение прохлады. Федор с тревогой подумал, что его «перец» долго не выдержит того, как об него трется эта бесстыжая девчонка, но тут музыка кончилась.
Выпуская Александру из своих объятий, он вдруг почувствовал, как много он теряет, отдаляясь от нее. За край сознания ушли пылающие от злости генерал и эсбешник, тяжелое неодобрение присутствующих, горячая досада во взгляде Хелены, прикованной к своему академику, зависть Никиты, смущение Гута.
Федор нехотя отвел девушку к колонне.
Из толпы вынырнул Стрелкин. Он поклонился спутнице Федора, представился, завел на правах друга разговор с Конечниковым, и вдруг поинтересовался, может ли он, Василий Стрельников, пригласить на танец прекрасную незнакомку.
Федор взглянул в глаза Александры и с усмешкой ответил, что его спутница обещала все танцы ему. Стрелкин поклонился и отошел. Конечников заметил, что рядом, якобы совершенно случайно, словно линкор в конвое, барражирует полковник Томский, а вокруг полно молодцеватых особистов.
«По крайней мере, если я сам не справлюсь с нашими разудалыми обломами, найдется, кому помочь». — пронеслось в голове первого лейтенанта.
Совершенно неожиданно оркестр заиграл мелодию «дабл степа». Федор увидел, как от дирижера, бормоча ругательства, отошел бригадный генерал Никифоров. Но ему было уже все равно.
— Пойдем, — предложил он девушке.
Она кивнула в ответ.
Конечников и Александра танцевали снова и снова свои неприличные танцы, пока им не надоело общество неуклюже топчущихся под звуки незнакомых мелодий людей. Девушка потянула Федора к выходу. Где-то вдали, как показалось Конечникову, с большим облегчением, трубы оркестра задудели милый сердцу гарнизонных обитателей вальс.
— Я знаю местечко, где мы смогли бы спрятаться, — сказала Александра.
Федор сначала смутился, потом вдруг понял, что, говоря это, девушка не имела в виду ничего кроме отдыха и разговора.
— Да, спокойно посидеть нам сейчас не дадут, — согласился Конечников.
— Тебе так важно мнение других? Что тебе они? — удивилась девушка.
— Бывает, когда устаешь от людей. Устаешь им улыбаться, произносить какие-то слова, наконец, воспринимать все это человеческое скопище.
Не «устаешь», а «не хочешь», — поправила его девушка.
Да, — согласился Конечников. — Устаешь от тесноты, от обязательного соседства с другими, оттого, что их мысли мешают тебе думать самому.
— Понимаю, — сказала девушка.
Александра открыла универсальным ключом маленькую неприметную дверцу, и они попали в сеть спрятанных в теле станции секретных коридоров. Федор почему-то даже не удивился. Он был готов к чему-то подобному. Девушка, которой так явно угождает командующий эскадрой, может иметь доступ к тайным отсекам для избранных.
Примерно пять-семь минут они шли запутанными, извилистыми, низкими коридорами, пока не вышли к шахте лифта. Его спутница набрала код на панели, и дверцы открылись.
Кабина подняла их на самые верхние этажи станции, в оранжерею.
Федор это понял по сияющим огням основного корпуса, видимым сквозь притемненные стекла. В помещении было темно. Орбитальная крепость была развернута так, чтобы загораживать это место от беспощадных потоков света исходящих от огромного бело-голубого диска Кары и нестерпимо-яркого блеска сияющей как зеркало Солейны.
Воздух был прохладным, влажным. Стояла глубокая тишина, изредка нарушаемая лишь шорохом листьев и звуком падения капель конденсата с холодной поверхности стекол. После жаркой и душной залы тут было холодно.
Конечников непроизвольно пододвинулся к девушке. Она не отстранилась. Федор положил ей руку на талию, легонько прижал к себе. Девушка, тоже завороженная темнотой и покоем, казалось, этого не заметила. Федор прижал ее крепче, провел руками по упругому, точеному телу Александры, положил ладонь девушке на грудь, повернул к себе. Она пыталась что-то сказать. Но Федор нашел ее губы и поцеловал, заставив замолчать.
Она ответила, неожиданно сильно и страстно. Федор почувствовал ее всю, возбужденную, жадную, жаркую. Она льнула к нему и задыхаясь шептала что-то. Федор стал целовать ее в шею, грудь, кое-как справясь с застежкой, расстегнул платье.
Александра потянула его куда-то в сторону. Там был обыкновенный садовый столик и две скамейки. Федор положил девушку на стол, продолжая ласкать ее тело. Александра обхватила Конечникова ногами, прижимая к себе, застонала. Федор дернул ремень брюк, сбросил штаны и собрался было овладеть Александрой, как та задыхаясь сказала:
— Федя, милый, не надо, прошу тебя…
Она прижала руки к паху, не давая снять с себя трусики.
— Ну почему?! — упрямо спросил он, пытаясь отвести ее руки.