Свет обратной стороны звезд
Шрифт:
Конечников различал на поверхности точки от затушенных сигарет, еле заметные следы клея и липкой ленты. Обитатели этого куска жизненного пространства крепили к стене фотографии и голографические картинки в надежде придать уют этой стандартно-тесной, индивидуальной конуре размером 2,5 на 3 метра.
Теперь, на стене висело 2 любительских снимка, в тоненьких рамочках из металлизированного пластика.
На одном из них Хелена смеялась, призывно махая рукой неизвестно кому, а на другой была изображена во время венчания. Раньше этих фотографий было три, но теперь женщина прятала портрет с траурной ленточкой в чемодане.
В отсеке продолжала накапливаться безнадежная, неприязненная тишина. Она тяжело опускалась на людей, усиливая их отделенность друг от друга. Дыхание мужчины и женщины, да легкое, почти неслышное, гудение светильника лишь подчеркивали километры глухой ваты, лежащие между ними.
Первый лейтенант смотрел перед собой, погруженный в свои мысли. Поначалу он досадовал, зачем поддался на уговоры этой женщины.
Это было действительно странно: — изнасиловать операторов военных линии связи, разыскивая его, привести и молчать, не предлагая даже чаю.
«Это ведь надо — на корабле готовность номер один, а я сижу у тетки, которая мне даже не нравится»… — подумал Конечников. — «Надо вежливо прощаться и решительно уходить».
Хелена не выдержала. Она поднялась и подошла к окну. Шаги прозвучали неестественно громко.
Женщина потянула за шнурок, и металлические пластины жалюзи с неприятным шелестом повернулись, открыв пространство за листом прозрачного композита.
Далекие звезды центра галактики сияли в космической пустоте, разрезая пополам черноту космоса полосой неестественного, мертвенного света.
Научница застыла, глядя на сотканную из неразличимых точек звезд сияющую реку Млечного Пути, словно отыскивая среди них что-то.
Конечников встрепенулся при звуке ее шагов, повернул голову, внимательно наблюдая за ней.
— От окончания расчетного срока прошло 20 минут. Они вот-вот выйдут на связь, — произнес Федор.
— Надеюсь, — обреченно отозвалась она.
— Не волнуйся, все будет хорошо.
— Если бы так…
Снова повисло гнетущее молчание.
— А если их адмирал обошел нашего Тютю? И теперь эланская эскадра идет прямо к планете?
— Наш старик неплохо соображает. Головной броненосец эскадры оснащен гиперрадаром. Укрыться от этой машинки практически невозможно. А против наших линейных рейдеров эланские «Претенденты» слабоваты.
— Ну почему же они молчат?
— Тоже мне, нашлись великие главнокомандующие, сэнээс лаборатории бурового оборудования и командир БЧ-2 номерного скаута. Мы об этом узнаем последние.
— А вот и нет, — возразила женщина. Хухрик сообщил бы мне первой.
Федор поморщился.
Роман академика с молоденькой, замужней, а в последствии вдовой сотрудницей, был верхом бесстыдства.
С Хеленой Корсаков составлял весьма комичную пару. Уродливый коротышка, с огромной головой и хлипким телом, нелепо смотрелся рядом со статной красавицей Ястребовой.
Вдруг до Конечникова дошло, что научница обозвала своего любовника крайне обидным для него прозвищем, которое так подходило для этого человека.
Федору стало противно. После «милого», «любимого», «дорогого», после всех заверений в любви и уважении, после признания неоценимой помощи академика, Антон Петрович был пренебрежительно назван ею словом, подходящим для смешного, маленького, заполошного зверька.
На краткий миг Хелена представилась ему в истинном свете — себялюбивой, эгоистичной гадиной, успешно симулирующей любовь, заботу и внимание, когда ее холодный, расчетливый ум подсказывал использовать именно это оружие в очередном витке крысиных гонок.
«Вот и делай женщинам добро», — подумал Конечников.
— Осуждаешь? — спросила девушка, не увидев, а скорее почувствовав гримасу на лице первого лейтенанта. — Успокойся. В установке для охлаждения используется жидкий натрий…
— Причем тут натрий? — поинтересовался Федор.
— Спасибо, — зло сказала Хелена. — Я все ждала, когда и ты мне это в морду ткнешь. Раскололся, наконец.
Федору вдруг вспомнилась цепочка женской логики: «Рыбка — значит щука, щука — с зубами. С зубами — значит кусается. Кусается — значит собака. Кого-кого ты сукой назвал?».
— Что ты хочешь этим сказать?…
— Я не зря ем свой хлеб, имею кандидатскую надбавку к жилплощади и прочие блага, которых лишены простые смертные. Я ученый, в первую очередь, а потом уже любовница академика. Моя работа важна, — женщина подошла к нему, просверливая негодующим взглядом. — Запомни это!
— Ты не поняла, — мягко оборвал ее Конечников, пытаясь сгладить конфликт. — Жидкостное охлаждение в век полей гашения — это ведь анахронизм.
Конечников поднялся, намереваясь уйти, не дожидаясь, пока Хелена его выставит. Он чувствовал облегчение оттого, что эта странная встреча заканчивается.
— Ой Тед, извини меня. Я придумала себе Бог знает что…, - Хелена заискивающе улыбнулась. — А представляешь, Тед, что получится, если вакуум второго порядка начнет выделяться в закрытом объеме?
Девушка положила ему руки на плечи, легонько надавила, предлагая сесть обратно. Федор опустился. Хелена придвинула стул и расположилась напротив, касаясь коленей первого лейтенанта своими твердыми, холодными коленями.
— Ничего не понимаю, при чем здесь это? И что такое вакуум второго порядка?
— В нашей установке созданы условия для образования прон-апроных виртуальных дублетов, второго вакуума. С полями гашения получится осколочная бомба на нереактивной тяге.
— Я не понимаю, — произнес первый лейтенант, делая попытку освободиться.