Свет обратной стороны звезд
Шрифт:
Последнее полученное сообщение говорило о том, что масса одного из неприятельских крейсеров превосходит, согласно замерам гравиметристов, массу флагмана эланцев. В 1 час 37 минут был зафиксирован мощнейший взрыв, сопоставимый по выделившейся энергии со средним по мощности протуберанцем на звезде класса С, который привел к гибели кораблей нашей эскадры.
Тонкая аппаратура для приема электромагнитных волн была выведена из строя, поэтому в дальнейшем было зафиксировано лишь одно сообщение в оптическом диапазоне.
Томасон взял со стола бумагу и прочел, смешно щурясь и морщась от необходимости произносить вслух это: — «ВСМ КТО МНЯ СЛЫШ Я СК 2801, КОМ КАП СИМОНОВ ЭКС УНИЧТОЖ ПОЛН УПР АСТЕР С ДВИГ И ДЕТОНАТ ОСТ ОДН НА ХВ 4 ОБЗ ЭСК ПРОТ 4 ЦИКЛ И 10 ТУНДР ДВИЖ К БАЗЕ ПРОЩ ПАК БЫЛ ПРА».
— Вы знаете, господа, если вдуматься, это просто какой-то бессмысленный набор знаков, — сказал, закончив чтение начштаба. — Но, по всей видимости, кто-то хотел довести до нашего сведения нечто важное или же это игра службы контрразведки эланцев, которая хочет, чтобы мы так считали.
Несмотря на очевидный, расхожий, бросающийся в глаза смысл, сообщение не так просто, как может показаться на первый взгляд. Я бы хотел…
— Зиновий Альбертович, оборвал его командующий. — По дешифровке принятого сообщения выскажется начальник службы связи и пеленгации.
— Как прикажете, господин командующий, — обиженно произнес Томасон, усаживаясь на место.
— В отличие от уважаемого Зиновия Альбертовича, — командир подразделения связи и пеленгации кивнул в сторону полковника и злобно улыбнулся, — содержание депеши не представляет для меня тайны. Капитан Симонов, зная, что аппаратура квик-связи не работает из-за возмущений в пространственно-временном континууме, имея повреждение приемо-передающей радиоаппаратуры или же подозревая, что взрыв вывел из строя чувствительные ресиверы электромагнитных колебаний на орбитальной крепости, передал сообщение единственно возможным способом, при помощи боевого лазера, ориентированного на крепость.
— Это нонсенс, милейший Анатолий Петрович, — взвился начштаба. — Это ловушка для дураков. Все так нелогично, бессмысленно…
— Зиновий Альбертович, позвольте мне высказаться до конца. Ведь мы же вас не перебивали.
— Мне бы не хотелось, чтобы у присутствующих сложилось упрощенное представление, о произошедшем, которое господин майор предлагает как единственно возможное. Мы должны понимать, что… — Томасон даже вскочил, и хотел, было продолжить, но его раздраженно оборвал командующий:
— Право же, уважаемый Зиновий Альбертович, дайте же, наконец, говорить кому-то кроме себя.
— Как прикажете, господин генерал.
Томасон сел с видом осмеянного презренной чернью пророка чистой науки. Его терпения хватило почти до самого конца совета.
Заставив многоречивого Зиновия Альбертовича заткнуться, командующий Базой перевел заседание в деловое русло.
Быстренько доложился начальник службы перехвата, расшифровав в общем-то ясное и без перевода сообщение с погибающего скаута. На основании записей, сделанных при работе ключом, он подтвердил, что передача велась радистом корабля.
Выступил руководитель группы астрономических наблюдений. Он сообщил, что согласно спектрограммам взрыва и последующего мониторинга газового облака в излучениях в огромных количествах присутствуют излучения, характерные для астероидного вещества при реакции инициированного распада.
Зал наполнился негодующими криками. Один за другим поднимались люди и брызгая слюной, клеймили подлых эланцев, призывая наказать нарушителей кодекса воинской чести и древнейшего, от начала времен договора, подписанного еще отцами-основателями государств Обитаемого Пространства.
Несмотря на печальные последствия, нарушение Конвенции Семи, было скорее на руку для пострадавшей стороны. В общем-то, народ кричал скорее от облегчения. Все боялись, что было использовано принципиально новое оружие, которое одним выстрелом сожгло эскадру. И теперь этот страх находил выход в припадке ненависти к врагу.
Когда народ вволю наорался, слово взял начальник Службы Безопасности.
— Уважаемые господа, — начал полковник Томский, обводя взглядом собрание. — По моему скромному мнению, мы сильно отклонились от темы. Да, эланцы — подонки. Да, они использовали небесные тела в качестве оружия, что строжайше запрещено Кодексом воинской чести и Конвенцией. Но я вас, господа, уверяю, — эсбешник сделал многозначительную паузу, — по этому поводу здесь и сейчас не соберутся, как записано в старинной хартии, флоты семи держав, чтобы покарать военных преступников. Те времена давно прошли.
Глюкранду посетят несколько чрезвычайных дипломатических миссий разных государств, будет зачитаны ноты протеста, послы получат заверения в том, что данное оружие никогда не будет применено против них.
В Баалноро потом посмеются и бросят эти договоренности в нужник. На том дело и закончится.
Галдеж, который сопровождал речь полковника стих. Крикуны тихо опустились на свои места. Томский воспользовался этим и продолжил:
— Да, господа, наше положение незавидно. Нуль-циклон не дает использовать квик-передатчики и отправить депешу с курьером на гиперпространственном корабле.
Мы не можем сообщить о тяжелом положении дел, попросить помощи, эвакуировать с Базы женщин и детей, — полковник остановился, давая почувствовать всю серьезность ситуации. — Совершенно очевидно, что противник готовил свою акцию в течение многих месяцев, а то и лет, снарядив достаточное количество астероидов не только для уничтожения эскадры, но и для штурма орбитальной крепости. Как это могло случиться под носом у службы наблюдения и разведывательных частей Базы, — «эсбешник» скользнул сумрачным взглядом по представителям сборной эскадрильи скаутов.
«Особист» некоторое время жег своим сумрачным взглядом офицеров, точно они были действительно виноваты. Он выдержал паузу, которой позавидовал был любой актер, потом продолжил.
— Противник совершенно не утратил своего наступательного потенциала. Даже без применения подлого, запрещенного оружия, столкновение орбитальной станции с эскадрой противника, насчитывающей 4 линкора и 10 тяжелых штурмовых крейсеров, серьезное испытание для систем обороны космокрепости.
Ответом был потрясенный вздох собравшихся. Полковник, поняв, что народ созрел, наконец, задал решающий вопрос: