Свет обратной стороны звезд
Шрифт:
О размерах помещения можно было судить по ряду длинных панорамных блистеров, которые уходили вперед. При нашем с Дарьей появлении с кресла у лесенки поднялся человек и направился к нам, делая знаки моей спутнице, чтобы она не вела меня дальше.
Девушка остановилась.
— Ну, покажись, диверсант, — громогласно произнес этот дядька. — Герой… Чуть лучшего канонира не уложил.
— А чего он на риче говорит невнятно и по элански ругается?
— Он с Эпсилона, а там все там все немного не так по нашему говорят. Диалект.
— Может быть, — не стал спорить я.
— Чей ты, мальчик?
Я молчал.
— Он говорит, что сирота, что папа и мама умерли от болезни. Он давно не ел.
— Дремина, не вмешивайся. Я, конечно, понимаю, что тебе своих детей пора иметь, но, пожалуйста, не вмешивайся в мужской разговор. Раз юноша живет в лесу один, значит он вполне взрослый, чтобы отвечать сам.
— Скажи нам, когда ты родился, где, кто был твоими родителями, сколько людей было еще. Куда они все потом делись? Как вы попали на эту планету? Расскажи, и Дарья отведет тебя на кухню.
— Как-то много всего за один обед, — сказал я, опустив голову.
— А тебе чего? Припасов на целый год? Бочку варенья и корзину печенья? — разозлился мужчина. — Я, командир корабля, майор Дегтярев спрашиваю тебя стратегически важную информацию, необходимую командованию ВКС, объединенному штабу наземных сил и ставке императора.
— Глюкранды, — невинно сказал я.
Дарья прыснула со смеху.
— Нет, вы видели такого тупого ребенка? — вне себя заорал майор. — Да ты на форму посмотри, на шевроны. Оглянись вокруг — все таблички и надписи на риче.
— Я не видел ни нашей, ни эланской формы, а читать я не умею, еще не все буквы знаю.
— Вот и говори с таким, — в сердцах сказал командир. — Разговаривают с ним на риче. А он заладил: „Эланцы, эланцы“.
— Дедушка говорит, что жители планет типа Картуш-2 и Беллона, которые часто переходили из рук в руки, в совершенстве знают оба языка.
— Вспомнил тоже. Эланцы их давно захватили. Еще лет 400 назад.
— Примерно тысячелетие назад так и было. Хозяева менялись каждые 20 лет — вставила Дарья.
— Дремина, — строго сказал мужчина. — Я вот все думаю, кто ты врач или историк? Историк нам по штату не полагается.
— Я совмещаю, — ответила девушка.
Командир проглотил эту реплику.
— А что еще тебе говорил дедушка? Почему ты так боишься эланцев? — осторожно поинтересовался майор.
— Потому, что они могут прислать „рогатую камбалу“ и опять сжечь планету.
Мужчина ошеломленно посмотрел на Дарью. Некоторое время он колебался, потом, наконец, решился.
— Как „рогатая камбала“ выглядит, знаешь?
— Да, — ответил я. — Дедушка говорил, что она похожа на лист, на котором сверху и снизу попарно стоят 8 гусениц.
— Ну, слава Богу, молодец. Вот иди сюда, усаживайся.
Майор потянул меня к пульту. Я запрыгнул в кресло, положил руки на подлокотники, как вдруг оно ожило, поднявшись так, чтобы я мог дотянуться руками до кнопок, спинка приняла вертикальное положение.
— Не бойся мальчик, — произнесла Дарья, подходя — Это автоматика.
— Теперь смотри, — сказал командир, показывая на кнопки. — Эта вперед, эта назад. Будем смотреть записи систем наблюдения. Большой экран разбился на два десятка маленьких. — Каждый квадратик — ракурс того или иного видеодатчика. Знаешь, что такое видеодатчик?
— Да…
— А где ты видел? — спросила девушка.
— На Хо… — произнес я, и тут же прикусил язык. — Дед рассказывал.
— Какой замечательный у тебя дед. Прямо академик, — произнесла Дарья, ничем не показывая своего неудовольствия.
— А ведь это мы, тетя, — с восторгом крикнул я, увидев себя на экране.
Я помахал рукой, чтобы убедиться, даже сделал попытку повернуть голову, скосив глаза на экран, чтобы увидеть лицо. Разумеется, у меня ничего не вышло, я повернулся и огорченно вздохнул. Дарья улыбнулась в камеру и послала воздушный поцелуй.
— Дремина, Дремина, — ворчливо произнес командир корабля. — У тебя лазарет полон трупов, а ты все глазки строишь и хвостом крутишь.
— Разрешите идти? — со слезами в голосе спросила девушка, и, не дожидаясь ответа, выбежала из рубки.
— Зря ты так, — сказал человек, за пультом слева, которого я не заметил, увлеченный техническим чудом, к которому получил доступ. — Размозженные головы, разорванные легкие и дыры в теле по полметра медицина лечить еще не научилась.
— А Борька Луговской? — хмуро поинтересовался майор.
— Девчонка кого могла — вытащила. А Борька — пока на орбите болтались, боялся, что в печке сожжем после смерти. А как приземлились, так он и расслабился. Может, испугался, что случая другого не представится в землю лечь. Сектант, одно слово.
— Он был хорошим парнем, зампотех. Если бы не он, нас бы уделали, — возразил майор.
— Да, Стас, он был хорошим парнем и способным командиром. Но на твоем месте я бы извинился перед Дашкой.
— Сейчас, — ответил командир, — только с пацаном разберусь.
Он повернулся ко мне.
— Ну, чего сидишь, крути. Клавиша „Назад“.
— А можно?
— Нужно.
Я нажал. На экране картинка побежала задом наперед. Вошла Дарья, мелькнул майор, девушка сделала движение рукой, улыбнулась в камеру. Смешно пятясь, ушли мы с Дарьей. Тут на одном из экранов я увидел свое лицо. Я немного замешкался и отпустил кнопку перемотки с довольно большой задержкой.
Стало видно, как я крадусь среди зарослей, потом ныряю в свой НП в кустах малины. Изображение начало медленно приближаться. Ритмично заходили верхушки кустов, оттого, что я дергал ягоды.