Свет во мраке
Шрифт:
И если на самом деле так, то за мной обязательно пошлют серьезную погоню. Возможно следом за мной помчится сам Темный. Оттого я и двигался на север, вновь направляясь к затопленному Инкертиалу и удаляясь от родной скалы Подковы. Не собираюсь тащить с собой неведомую скверну, могущую погубить всех моих людей и гномов. Может и ошибаюсь, может меч не настолько страшен, но до тех пор пока не буду уверен хоть в чем-то, к нашему выдержавшему многое форту я не вернусь. Иначе последняя соломинка сломит хребет изможденному поселению.
— Я жажду плоти… — шипящий голос набрал
Отвечать я не пытался, лишь вздрогнул сильнее и пришпорил коня.
Отступление девятое.
Ужасную весть принесли в миг торжества.
Ветер крутил на земле светлую костяную пыль, смешивая прах с пылью и грязью. Оставшиеся в живых хватали запаленными ртами воздух, стояли, полусогнувшись и упираясь ладонями в колени — игра в догонялки со смертью изматывает до жути.
Вверх по заросшему молодым сосняком склону земляной чаши быстро поднималось облако урчащего серого дыма. Тварь ушла прочь. Ее удалось уговорить отступить, благо, она успела несколько насытиться. И чувство предосторожности возобладало над чувством терзающего ее вечного голода.
Древнее существо, чьи собратья уже успели обратить в прах много других миров, не желало отправляться обратно в то место, откуда пришло, где давным-давно не осталось ничего живого и где обглоданы даже коры.
Мог ли первый Раатхи исполнить свою угрозу?
Возможно. Но слишком большой ценой. Одно дело призвать сюда того, кто не сопротивляется и помогает всеми силами зовущему. И совсем другое, когда могущественная тварь сопротивляется и не желает убирать восвояси. Слишком много сил и человеческих жертв потребуется для успешного и сложного ритуала. И не меньше собственных сил понадобилось бы только для того, что пленить и обездвижить дымного монстра хотя бы на короткое время.
Но обошлось.
Существо ушло прочь.
И Раатхи позволил себе длинный облегченный вздох.
Тарис! Этот обуреваемый местью мальчишка обезумел! Как можно призывать в союзника того, кто пожирает целые миры, заполняя их сухим костяным прахом? Даже тысячу лет назад, когда дела пошли совсем плохо, когда новорожденная клятая Церковь начала теснить приверженцев древнего Искусства, даже тогда погибающие один за другим жрецы великого Морграата не осмелились призвать в мир чудовище, не признающее над собой ничью власть. Ведь это жнец с остро наточенной косой! А что случится, коли ты пустишь в пшеничное поле такого жнеца? Ответ очевиден — рано или поздно на поле не останется ни единого пшеничного колоска.
Раатхи предпочли умереть. Счастливчикам удалось скрыться глубоко-глубоко в старых шахтных выработках, оскудевших и заброшенных, где они впали в долгий непрерывный сон, отгородившись от жаждущих их смерти людей толстыми каменными стенами. Церковь глупа… она очистила поверхность земли, но не заглянула вглубь. То же самое, что снять с яблока подгнившую кожуру, но не заметить гнездящихся внутри очищенного плода червей.
Первый Раатхи медленно стряхнул с рукава черного балахона налетевшую пыль,
— Т-там… — судорожный выдох говорящего прервался, уже пожилой запыхавшийся воин в богатом плаще, закашлялся, но продолжил указывать рукой вверх, на вершину Горы — Т-там…
— Что там? — громыхнул раздраженно Истогвий, с трудом скрывающий обуревающее его бешенство, пылающее в нем уже очень давно — столько беспорядка в хозяйстве! Столько потерь! И все случилось именно сейчас, когда прибыл сам Хозяин…
— Комната тайная… — выдохнул воин — Разорена… Та куда вы наведывались часто, дядюшка Истогвий. Подчистую разорена. Феколрий мертв, стекло повсюду битое, а меч… меч пропал!
Он произнес эти слова и умер.
Ноги его подкосились, голова упала на грудь, руки бессильно повисли вдоль тело и он мягко упал на засыпанную костяной пылью землю. Умер в мгновение ока. Равно как и остальные, кто стоял ближе, чем в полусотне шагов. А таких было немало — несколько десятков воинов медленно подходили ближе, завидев, как уходит прочь дымная тварь. Некоторые вели с собой лошадей, резонно полагая, что дядюшка Истогвий пожелает отправить их в разведку по окрестностям. И все они молча упали и умерли. Их лица остались спокойны и расслаблены. Ни выражения ужаса, ни боли. Казалось, что из их тел одним рывком выдернули саму жизнь.
Вокруг первого Раатхи образовался огромный круг заваленный трупами. На ногах остался лишь Истогвий — застывший и неподвижный, вздевший лицо к небу, скрививший лицо в гримасе беспомощного гнева.
— Догнать — Раатхи говорил тихо, но его услышал почти каждый — Забрать. Кто? Кто?
— Я догадываюсь — гримаса обычно всегда спокойного Истогвия могла бы испугать любого — Догадываюсь кто. Живучий ублюдок. Я сокрушил его. Но он вернулся… цепляется за жизнь как раздавленное насекомое.
— А ты? — налившиеся мертвенной белизной глаза Раатхи уставились на дядюшку Истогвия — А ты цепляешься за жизнь, мой старый друг? Может ты уже устал дышать? Ведь прошли столетия с нашей первой встречи…
— Цепляюсь. И не забыл вашей милости. Я догоню. Я заберу.
— Догони. И забери. Я же останусь здесь и положу конец играм зарвавшегося мальчишки императорских кровей. Пора вернуть заносчивого никчему обратно в могилу и уже навсегда. Постой!
Дернувшийся к воинам Истогвий замер.
— Пять ниргалов. Десяток лошадей. Двадцать самых ненужных тебе людишек. Приведи их вон туда — тонкий и неестественно длинный палец указал в сторону плотного скопления старых сосен — В погоню за вором возьмешь с собой подкрепление. Особое подкрепление. Что ты знаешь о том, кто похитил душу Горы?