Свет во тьме
Шрифт:
Он держал ее так спокойно, будто она вовсе не имела веса. Его пальцы сильно и нежно сжимали ее талию. Она чувствовала тепло мужских рук, таких надежных и уверенных.
Но смех замер у нее в горле, когда она заглянула в его глаза-свинцовые бездны, полные печали.
До нее с трудом дошло, что он перестал танцевать и петь, настолько глубоко она утонула в его глазах. Габриэль продолжал держать ее за талию, но теперь его прикосновение обжигало ее, она ощущала каждый дюйм обхвативших ее сильных мужских рук. Печаль из его глаз ушла, уступив место
Теперь она еще острее чувствовала, как на них отвечает ее тело. Она хотела, чтобы он прижался к ней еще теснее, хотела, чтобы он поцеловал ее, как принц целует принцессу в волшебной сказке.
— Габриель… — Она склонилась к нему, видя только его лицо, его бездонные глаза.
— Нет, — приглушенно вскрикнул он, неся ее назад к постели и опуская на подушки так поспешно, как будто ее кожа обжигала ему руки.
— Что случилось? — смущенно спросила она. — Что-нибудь не так?
— Что случилось? — засмеялся он резким отрывистым смехом, способным только испугать. — Ах, Сара, глупое дитя. Если бы ты только знала…
— Знала что?
Он сжал опущенные руки в кулаки, стремясь изо всех сил подавить чудовище, просыпающееся в нем. За все прожитые века не удовлетворял он еще своего нечастивого желания с девушкой, столь юной и чистой, как Сара. Никогда, став вампиром, не утолял он свою жажду кровью невинного.
— Габриель?
Ах, как сладок и доверчив звук ее голоса, как нежно она произносит его имя в пылу неизведанных желаний, повинуясь голосу первой страсти. Он мог слышать каждое взволнованное биение ее сердца, слышать шум крови, пульсирующей в ее венах, крови, сгустившейся от страсти. Это больше, чем он мог вынести.
Прикрыв глаза, он задержал дыхание. Это была Сара, его Сара. Он не мог причинить ей зло, не мог взять ее кровь, хотя это и было бы для него наивысшим наслаждением.
— Габриель, ты болен?
— Нет, — резко произнес он. — Но я должен идти.
— Так скоро?
— Да. — Открыв глаза, он заставил себя улыбнуться. — Увидимся следующей ночью.
— Следующей ночью, — повторила она, принимая его слова в свое сердце.
— Спокойной ночи, дорогая, — сказал он хриплым голосом и вышел так поспешно, будто его преследовал рой демонов.
Он носился часами, не в силах обрести равновесие, наполненный отвращением к самому себе, больной от одиночества. Наконец вернулся к монастырю. Ему не нужен был свет, когда он спускался по длинной спиральной лестнице в подземные катакомбы, где монахи хоронили своих умерших. Это было очень темное и мрачное место, где царил запах тлена и разложения.
Чтобы наказать себя, Габриель лег в гроб и надвинул сверху крышку с глухим стуком, отдавшимся эхом в подземелье. Теперь он
— Чудовище… — пробормотал он, и эхо его голоса билось в дубовом ящике. — Демон. Вурдалак. Изверг рода человеческого. Ты не посмеешь тронуть ее, ты, дьявольский выродок! — приказывал он себе глухим голосом, как в бредовом, затяжном сне, уводящем в мир призраков.
— Ты… не посмеешь.
Габриель пробудился лишь на следующий вечер, открывая глаза в вечный сумрак, с трудом вспоминая, кто он такой.
Пробормотав проклятие, он сдвинул крышку и выбрался из гроба. Он привык спать в кресле большого зала и теперь с недоумением оглядывал отполированную древесину. Так вот, кто он на самом деле, монстр, а не человек. Монстр, приговоренный к мраку, сроднившийся со смертью.
Габриель тяжело поднялся по лестнице. Погруженный в глубокие раздумья, он сменил одежду, причесался, вычистил плащ.
Продолжая казнить себя за то, что посмел польститься на невинное создание, которое не было предназначено для него, он вышел в ночь, как кровожадный зверь на охоту за новой жертвой.
«Вот кто ты есть — кровожадный зверь! — говорил он себе, и слова эти вновь и вновь прокручивались в его голове. — Ты не должен позволить ей увидеть в тебе мужчину, способного любить и быть любимым. Ты только зверь, внушающий ужас человеку».
Но спустя некоторое время он уже направлялся к приюту, продолжая на ходу бесполезно убеждать себя держаться от нее подальше. Его Сара, ангел света, не должна быть заражена тлетворным дыханием ада. Нет, он не допустит, чтобы ее душа стала такой же черной, как у него.
Продолжая убеждать себя оставить ее в покое, Габриель перемахнул через каменную стену и двинулся к веранде.
Сара ждала его. Он думал застать ее в постели, но она сидела в кресле, глядя на двери. Ее нежный и доверчивый взгляд словно бальзамом омыл его черное сердце.
— Новое платье, — отметил Габриель, переступая порог.
Она счастливо кивнула.
— Я сама сшила его.
— Оно чудесно, — прошептал он. Это и в самом деле было так. Темно-голубой тон подчеркивал цвет ее глаз, пышные рукава напоминали ему крылья ангела, — Ты очень красива.
Его слова заставили ее покраснеть.
— Благодарю.
— Очень, очень красива. — Он протянул руку. — Не желаешь ли пройтись со мной?
— Пройтись? — Она казалась озадаченной. — Но куда?
— Куда тебе захочется.
— Мы можем пойти на балет?
— Только пожелай.
Сара улыбнулась, сияя от счастья. Сколько она себя помнила, ей всегда хотелось побывать на балете, увидеть «Лебединое озеро», «Спящую красавицу», «Жизель», «Дон Кихота». Она читала о жизни многих великих балерин, таких как Мария Тальони, Фанни Элслер, Шарлотта Гризи, Франческа Черрито и Мария Салле.
И вот теперь ее мечта должна исполниться! Но она взглянула на свой наряд, и ее радость испарилась, как роса под лучами солнца.