Свет
Шрифт:
– Я не ожидал, что тут кто-то окажется. Я…
– Может, я лучше уйду? – предложил Эд, желая разрулить ситуацию.
Нина уставилась на него.
– Ты что? Нет, – сказала она. – Я не хочу. – Внезапно она отвернулась от обоих мужчин и пошла к плите. – Включите свет, тут холодно.
– Ты же знаешь, у нас не бывает от них детей, – произнес Тиг.
Левое плечо его дернулось, точно по собственной воле.
– Вермишель будешь? – требовательно спросила она. – У нас больше ничего нет.
К этому моменту сердцебиение Эда успокоилось, он заново сконцентрировался и услышал шум в окрестном Крольчатнике. Сперва звуки его не встревожили –
– Что это? – спросил он. – Там люди бегут. Послушайте!
Нина с Тигом переглянулись. Тиг посмотрел на Эда. Все трое уставились друг на друга.
– Это сестрички Крэй, – сказал Эд. – Они явились за мной.
Нина отвернулась к плите, словно сочтя эту информацию недостойной своего внимания.
– Ты вермишель будешь? – спросила она нетерпеливо.
– Дай мне пушку, Тиг, – потребовал Эд.
Волдырь вытащил пушку из чего-то похожего на морозильную камеру. Оружие было завернуто в тряпки. Он развернул их, посмотрел на пушку некоторое время и отдал Эду.
– А что мы будем делать? – прошептал он.
– Делать ноги отсюда, – сказал Эд.
– А что же с детьми будет? – вдруг завизжала Нина. – Я детей не оставлю!
– Потом за ними вернешься, – сказал Эд. – Им нужен я.
– Мы ведь ничего не ели! – сказала Нина.
И склонилась над плитой. В конце концов они оттянули ее от плиты и потащили через Крольчатник в примерном направлении выхода на Стрэйнт-стрит. Путь отнял, казалось, вечность. Они брели в голубоватых сумерках, спотыкаясь о протянутые конечности. Двигаться быстрее было невозможно. Нина упиралась, как только могла, или, вырвавшись, убегала в сторону. Каждый раз, проходя в очередную клетушку, они кого-то или что-то сшибали. Было похоже, что каждый барак соединен со всеми остальными. Если Крольчатник был сходен с лабиринтом из дешевого фильма ужасов, то и погоня тоже словно бы оттуда явилась: топот преследователей поутих, но затем, стоило Эду расслабиться, возобновился с другого направления, став еще громче. Началась стрельба – и выдохлась, сменившись тишиной. Потом раздались новые вопли и взрывы. Кто в кого стрелял, было в задымленных клетушках не разобрать. Метались миниатюрные ганпанки в дождевиках, одноразовые культивары с футовыми бивнями; резкие вспышки выстрелов выхватывали из полумрака нескоординированно движущиеся силуэты мужчин, женщин и детей. Нина Волдыриха оглянулась. Ее пробили дрожь, затем – внезапный смех.
– Знаете, – сказала она, – я уже целую вечность так не бегала!
Она стиснула руку Эда. Глаза Нины, сверкающие, живые, слегка расфокусированные от возбуждения, вперились в его. Эд ее уже видел такой. И тоже рассмеялся.
– Спокойнее, детка, – сказал он.
Вскоре после этого оттенок освещения изменился, сделавшись не таким синим, скорее серым. Воздух стал холоднее. Вот они бегут, поскальзываясь на чьих-то раскиданных по полу харчах (Эд успел заметить дугу жидкости, керамическую супницу, монетой крутящуюся на ребре, и мерцающий с голографического экрана под звуки хорала Тракт Кефаучи), а в следующее мгновение уже вылетели на Стрэйнт-стрит, задыхаясь и колотя друг друга по спинам.
Снова пошел снег. В перспективу Стрэйнт, словно заполненное конфетти ущелье, тянулся лабиринт стен и фонарей. Со стен свисали старые агитационные плакаты. Эд вздрогнул.
Искры, подумал он ни с того ни с сего. Везде искры.
И еще подумал: Вот дерьмо!
Но спустя минуту начал смеяться.
– Мы это сделали, – произнес он.
Тиг Волдырь тоже засмеялся.
– На кого мы похожи? – проговорил он.
– Мы это сделали, – повторила Нина изучающим тоном. Произнесла еще пару раз. – Мы это сделали, – заключила она.
– Да, дорогуша, вы это сделали, сомнений нет, – согласилась Белла Крэй.
Ее сестричка добавила:
– Мы решили, что вы появитесь с этой стороны.
– Фактически, дорогуша, мы на этом банк сорвали, вот.
Они стояли посредине улицы под снегом и, надо полагать, уже давно не двигались с места. Они были при полном параде и клатчах, точно завалили в квартал закройщиков в седьмом часу вечера напиться, уколоться и встретить уготованную им судьбу. Помимо черных юбок и офисных блузок, сестрички облачились в шубейки до талии из поддельного меха, чтобы не так мерзнуть. У Беллы, кроме того, на голове торчала шляпка, отороченная тем же фальшмехом. Между подолами юбок и черными зимними сапожками голые ноги сестричек раскраснелись на морозе. Эви Крэй как раз расстегивала свой клатч. Доведя эту операцию до половины, она подняла взгляд.
– Ты можешь уйти, дорогая, – сказала она Нине, словно удивившись ее присутствию здесь. – Ты нам не нужна.
Нина Волдыриха перевела взгляд с Эда на мужа и сделала недовольный жест.
– Не-а, – ответила она.
– Уходи, – попросил ее Эд. – Им нужен я.
Нина упрямо замотала головой.
– Ты можешь уйти, – повторил Эд.
– Нам нужен он, – согласилась Эви Крэй. – Ты бы лучше ушла, дорогуша.
Тиг Волдырь схватил Нину за руку. Она позволила ему отвести себя на шаг-другой, но тело и голова ее оставались повернуты к Эду. Он улыбнулся лучшей своей улыбкой. «Уходи же», – молча взмолился он. И сказал вслух:
– Спасибо за все.
Нина неуверенно улыбнулась в ответ.
– Погоди-погоди, – сказала Эви Крэй, – нам твой гребаный муженек тоже нужен.
Она полезла было в сумочку, но Эд уже выхватил автоматический «хайлайт» и приставил к ее лицу так близко, что дуло пушки уперлось Эви под левый глаз и оставило ссадину.
– Не вынимай руки из сумочки, Эви, – посоветовал он. – И ничего не предпринимай.
Он смерил ее взглядом.
– Если, конечно, ты не запустила себя в культиварку.
– Ты никогда этого не узнаешь, говнюк дипнутый, – сказала она. И добавила: – Убей его, Белла.
Эд обнаружил, что смотрит поверх макушки Эви в дуло большого пистолета Чемберса, который сжимала Белла Крэй. Он пожал плечами.
– Убей меня, Белла, – произнес он.
Тиг Волдырь мгновение созерцал эту сцену, тихо пятясь. Он не выпускал руки Нины.
– Пока, Эд, – сказал он, развернулся и припустил вниз по улице. Сперва ему приходилось волочь Нину за собой, потом она словно очнулась и побежала уже по собственной воле. Они напоминали пару высоких неуклюжих птиц. Вокруг мелькал снег, частично скрывая из виду их странную побежку на непослушных ногах. Эда Читайца пронзило облегчение: он так многим был им обязан. Оставалось надеяться, что они поладят между собой, вернутся к детям и заживут счастливо.