Светить, любить и прощать
Шрифт:
Сергей Леонидович внимательно взглянул на молодую женщину:
– Люся, хватит суетиться. Ну, сколько можно? Завтра ведь тоже будет день? Да? Новый день придет, все закончишь. А если отдыхать не будешь, откуда силы возьмешь? Все. Хватит. Иди спать. Я это все поставлю на поднос и сам принесу на кухню.
Увидев на ее лице возражение, хозяин решительно подвел итог разговора:
– Пусть себе стоит до утра, завтра помоешь. Все, разговор окончен, отправляйся спать.
Люся послушно кивнула:
– Ну, хорошо.
А потом всплеснула
– Ой, а как же я лягу? Анечка придет, кто ей дверь откроет?
Хозяин, нахмурившись, отмахнулся от нее, как от надоедливой мухи:
– Люся! Ну, что ты в самом деле? У нее ключ есть или я открою, в конце концов… Найдем выход, не переживай. Иди спать.
Домработница обрадованно согласилась:
– Да? Ну, тогда, ладно. Спокойной Вам ночи.
Сергей, снисходительно улыбнувшись, кивнул:
– Спокойно, спокойной… Иди уже!
Оставшись, наконец, один, мужчина сделал глоток ароматного чая, пахнущего чем-то терпким, далеким и удивительно приятным, и глубоко задумался.
Разговор с женой, очень неприятный и какой-то бестолковый, его слегка озадачил. Было ясно, что Амалия сильно нервничала и даже не пыталась сдержать бурлящие эмоции.
Это и раньше, конечно, случалось, но звучало все не так гневно и не столь агрессивно.
Сергей, расправив уставшие плечи, медленно встал и подошел к окну.
Синий сумрак старательно загустил наступившую ночь.
Морозный воздух упрямо раздвигал нависшие над городом низкие тучи, открывая сильно замерзшей земле яркую луну, подозрительно глядящую с небес на планету, объятую предновогодней суматохой.
Тишина, столь редкая в большом мегаполисе, осторожно шагала по темным улицам. Шла крадучись, оглядываясь, робко заполняя собой переулки и перекрестки.
Ночь – время особенное.
А декабрьские ночи, глубокие и длинные, тем более наполнены странной магией и волшебством. Они так зачаровывают своей близостью к новогоднему таинству, что остается лишь мечтать о несбыточном, надеяться, как в детстве, на чудо и верить в бесконечность счастья.
Сергей, вздохнув, отошел от окна и, взяв в руки стакан с чаем, опять вернулся в свое любимое кресло.
Пытаясь разрешить ребус, загаданный сегодня сердитой женой, он вдруг отчего-то вспомнил первый вечер их случайного знакомства.
Боже мой, как давно и как недавно это было!
Тогда Амалия, прекрасная и уверенная в себе, неожиданно подошла к нему в ресторане. Он, удивленный ее смелостью и решимостью, даже не успел ничего подумать и сказать, как девушка, едва представившись, сразу пригласила его танцевать.
С того далекого-далекого дня их довольно странное знакомство закончилось большой любовью и грандиозной свадьбой.
Искусно сотканное затейницей – судьбой семейное полотно – поражало всех окружающих не только своей редкой красотой, изяществом и крепостью, но и непредсказуемостью.
И только самые близкие люди, прекрасно знающие Амалию, понимали, что иначе и быть не могло.
Амалия – сумасбродная
Сергей и их совместная жизнь, естественно, не стали исключением.
Сергей, кстати, и сам до сих пор не очень понимал, как Карл Леманн, амбициозный, обеспеченный и властный человек, отдал свою единственную дочь, наследницу и красавицу Амалию ему, простому врачу, тогда еще даже не заведующему роддомом. Ситуацию осложняло еще и то, что он, неожиданный избранник дочери, оказался старше девушки почти на двадцать лет. И если двадцатилетней Амалии еще можно было простить такое головокружительное, отчаянное увлечение, то ему, умудренному и возрастом, и жизненным опытом, эта влюбленность поначалу даже ставилась в упрек и казалась всем непозволительной роскошью и опрометчивым шагом.
Но ведь не зря говорят, что человек предполагает, а Бог располагает…
Все закрутилось так стремительно и быстро, что Сергей и глазом моргнуть не успел, как вдруг однажды утром осознал, что жить без этой черноглазой бестии уже не может.
Она, воспитанная в изобилии и комфорте, бесконечно увлеченная живописью, капризная и избалованная, оказалось на удивление ласковой, внимательной и заботливой. Несмотря на разницу в возрасте, не он, а она поначалу волновалась о том, как он поел, когда встал, и как себя чувствует. До сих пор дремавшая в ней женская суть проявилась с необыкновенной силой: ей страстно хотелось собственного дома, уюта и семейного благополучия. Сергей нарадоваться не мог на эту девушку, посланную ему небом так неожиданно, что он еще долго не мог привыкнуть к ее стремительности, энергичности и заботливости.
Им было так хорошо вдвоем! Так хорошо!
Рядом с любимой Сергей забывал обо всем на свете: и о своем возрасте, и своих заботах, и о бесконечных проблемах. Он становился настоящим ребенком: хохотал до упаду, танцевал под дождем, гадал по звездам, пел на два голоса, спал в деревне на сеновале, ловил карасей в пруду…
Они с Амалией бродили по древним улочкам Рима, наслаждались красотой Елисейских полей, любовались старой Прагой…
Все еще не веря своему счастью, Сергей смотрел в бездонные глаза Амалии и, млея от восторга, мечтал и мечтал об их совместном будущем.
И, казалось бы, что еще нужно – только живи и радуйся.
Сергей и радовался.
Он заваливал жену охапками цветов, зацеловывал до полусмерти, звонил по сто раз на день, заказал лучшему портретисту ее парадный портрет и повесил его в гостиной.
Амалия, нежная, заботливая, лукавая и дурашливая, тоже баловала мужа, ухаживала и, что казалось особенно невероятным, даже ревновала Сергея к его работе и к его сослуживицам.
В общем, мир представлялся влюбленным бесконечным, легким, светлым и добрым.