Светлые очи мага Ормана
Шрифт:
– У нас восход тоже красивый, но не настолько, - вымолвил Сергей.
– На это посмотришь - и стихи писать начнешь. Что-то вроде…
Саера всходит, очи ослепляя,
Ликует сердце, весело играя…
– А может, “грехи вспоминая”?
– поинтересовался Влад. Он вообще не любил стихов, а сейчас понял, что плохие стихи он не любит особенно.
– Думаю, нам пора двигаться. Решили выйти пораньше, а теперь торчим здесь. Куда хоть вывели нас? Далеко до орочьей заставы?
Онемение с урукхая постепенно сходило. Он поднялся, неуверенно потоптался возле Влада, ожидая, чтобы тот
– Сегодня вечером должны быть в Гугазиже, - Ут смотрел на него с укоризной.
– Мы чуть-чуть не дошли до места, где предполагали выйти на поверхность. Сейчас на Сивер вдоль гор, потом спустимся, а там и орочья застава.
После этого он подошел к Серому, стал о чем-то с ним шептаться. Асуэл переговорил с вольфами.
– Можем поехать верхом, - обратился он ко всем.
– Надо только хоббитам и Чакше с Торастом сесть по двое.
– Значит, по коням, - кивнул мент.
– Вольфы лучше коней, - заметил Свирепый.
– Хорошие кони дороги, потому что во Флелане только лесные эльфы разводят коней. Благодаря им и не погибли все во время нашествия Синих. Но кони не пройдут там, где вольфы смогут. К тому же они неразумны, а убить их легче легкого…
– Кажется, я вас обидел, - пробормотал Влад.
– Извини, я так просто. Не подумав, брякнул.
Свирепый кивнул: извинения приняты. Подбежал к эльфу, Асуэл вскочил в седло. Тораст подъехал к Сергею и, подхватив его подмышки, посадил впереди себя. Тот даже охнуть не успел. Звонкий под ними присел, проворчал что-то напрягаясь и рванул следом за Свирепым. Влад со Скользящим оказались предпоследними. За ними только Ловкий с двумя хоббитами.
Двигались с хорошей скоростью. Узкая тропинка, не более полуметра в ширину, вскоре влилась в дорогу, выложенную гномами для торговли с народами равнины. Она надежно ложилась под лапы, не грозила ни оползнями, ни трещинами. Пока скакали на Сивер, Саера, едва высунув краешек, успела скрыться за горной грядой, и снова появилась из-за скал уже во всей красе: красный шар, медленно плывущий над горизонтом.
– Какая красота!
– успевал восторгаться Серый. Ут нагнал его, оставив Влада за спиной, и, видимо, продолжил давешний разговор:
– Видел бы ты закаты зимой! По всему небу лиловое сияние, перетекает из нежного цвета сирени в темно-фиолетовый.
– Зимой?
– удивился тот.
– Вы же сказали, что у вас снега не бывает…
– Ну и что? Зимой деревья теряют листья. Ничего не растет. Но Слава Ланселоту, это длится один месяц. Потом весна.
– Весной красивей, - заметил Фисти.
– Весной восход и закат зеленый.
– Три месяца зеленых закатов - ерунда, возразил Ут.
– А вот сиреневые только тридцать пять дней в году. Не успеваешь привыкнуть…
…До полудня они отмахали изрядное расстояние. Хоббиты взяли с Серого обещание написать стихи о флеланских восходах или закатах. (“У тебя так красиво получается, я еще нигде ничего подобного не читал, - заявил Ут.
– Жаль Гро тебя перебил, не дал закончить”). Гро - надо думать, он, Влад. Решительный, но злобный вредитель. Договорившись, хоббиты отстали и скакали последними.
К обеду остановились на недолгий отдых. Влад упаковал плащ в сумку - Саера припекала. Серый последовал его примеру. Хоббиты окружили его, снова пошли беседы о поэзии. Влад сидел поодаль и нехотя жевал гномьи лепешки. На воздухе они выглядели еще непривлекательней. Урукхай топтался рядом, а мент делал вид, что не замечает его. Не то, чтобы он злился на него, но делать вид, что ничего не произошло, не хотел. Псих, который сначала бросается, а только потом разговаривает - самый опасный. А вдруг Влад опять что-нибудь ляпнет в беседе, и на этот раз Асуэл не успеет?
Тораст осмелился сесть рядом. Промолвил в пустоту:
– Орман спас мне жизнь.
– Я тоже, - немедленно отозвался Влад.
Урукхай замер: эта мысль в голову не приходила. Кивнул покаянно:
– Да. Ты тоже спас мне жизнь. Прости за это… За то, что я… - потом гулко стукнул по доспеху кулаком.
– Ты Дертад - друг. Моя жизнь принадлежит тебе, - Влад только плечами повел, а урукхай добавил спокойно.
– Но сначала она, конечно, принадлежит Орману.
– То есть, если он прикажет меня убить - ты убьешь?
– уточнил мент ехидно.
– Он не прикажет, - насупился Тораст.
– Я спросил “если”. У нас есть поговорки “возможно все” и “никогда не говори никогда”.
Урукхай молчал так долго, что Влад подумал: ответ ясен без слов и отвернулся, но тут услышал в спину:
– Если я сам не увижу, что ты творишь зло - я не буду исполнять приказ. Но он не прикажет.
Влад кивнул:
– Забыто. Будем считать, что ничего не было.
Довольный Тораст расправил плечи, глубоко вздохнул:
– Эх, вот придем в Гугазиж - попируем. Я тебя с женами познакомлю. Знаешь, они у меня какие?
– Представляю, - хмыкнул мент.
Наболтавшись вдоволь и перекусив, они снова были в седлах. Поехали медленней, чтобы не тревожить ни себя, ни вольфов.
– Тораст, - стал приставать к урукхаю Серый.
– А чё ты Владу отдал вещи, а мне не отдаешь? Отдай, а?
– Ага, щас!
– сердито пробурчал урукхай, хвост волос на затылке отрицательно качнулся.
– Ну, Владу-то отдал! А я чем хуже?
– Он заслужил.
– А я не заслужил, да? Я столько сделал и не заслужил?
– И ты заслужил, - медленно проговорил Тораст.
– Хорошую порку.
– Ах вот как? Опять дискриминация, - надулся Сергей.
– Как у одних так все добрые дела замечают, а у других только гадости видят. Бессовестные вы, - помолчал, понял, что надавить на совесть не удалось, зашел с другой стороны.
– Добро бы там оружие было, а то ведь игрушка - баловство. Ручка и мобила. Отдай мои вещи, а?
– Так эта мобила твоя?
– иронично поинтересовался Влад.
– Ой, ну началось!
– отчаянно воскликнул Сергей.
– Влад, а ты знаешь такой анекдот? Идет девочка, ест конфеты. К ней дядя с наставлением: “Не ешь конфеты, зубы испортишь”. А она ему: “Мой дедушка дожил до ста десяти лет”. “И что?
– интересуется дядька.
– Всю жизнь ел конфеты?” “Нет, - покачало головой дитя.
– Он не лез не в свое дело”.