Светлый град на холме, или Кузнец
Шрифт:
Три года прошло, даже больше – тогда было лето, а теперь осень. За это время она из ребёнка превратилась в девушку. Впрочем, и тогда было видно, какая она будет. Только я не дал себе труда разглядеть. Да разве думал я о ней? Я думал о Сонборге.
Я не был раньше способен на такое сильное чувство, и даже на такое сильное желание. Почему? Что так воздействовало на меня? Я видел её всего несколько мгновений. Её прозрачное лицо, прозрачные светло-синие глаза под удлинёнными к вискам тёмными бровями, когда солнечный свет попал в синюю глубину её глаз, они засветились изнутри, как светит пронизанная солнцем
Да, это прикосновение… Я согласился бы умереть, только бы перед этим она ещё раз коснулась меня…
Но как мне получить её? Даже ту Сигню, девочку, я не сумел прельстить, несмотря на все мои достоинства, в которых я был так уверен. А эта… взрослая Сигню… Она ведёт себя даже не как линьялен, но как богиня.
Я размышлял об этом всю дорогу до Брандстана. Излишне говорить, как напустилась на меня мать за моё глупое безрассудство, как хотела выслать Берси, по её мнению, виновного в том, что я едва не погиб, бушевала долго, пока не расплакалась, обняв меня со словами:
– Обещай никогда не рисковать больше понапрасну?
Я пообещал, конечно. Но я уже забыл о медведе и своём глупом геройстве.
Сейчас я был захвачен одной мыслью – как мне завоевать Сигню. Удивительно, прекрасный Сонборг отодвинулся в тень, я не о городе и йорде теперь думал, а о девушке. Нескольких мгновений, одного звука её смеха оказалось достаточно, чтобы я не мог больше думать ни о чём другом. Вот счастливцы её алаи, они слышат её каждый день…
Я привык всё хорошо обдумывать. И теперь мне было о чём подумать. Я должен всё узнать о Сигню. Ведь тогда, три года назад я отправился в Сонборг, ничего не зная, да и не думая о ней.
Теперь я не должен повторить той ошибки. Я должен знать, кто она, чем живёт, кого любит, кто близок ей. И я стал разузнавать всё, пользуясь материнским методом.
Почему три года назад я не поинтересовался, на ком меня собираются женить? Я видел пример Ньорда и предполагал, что мне предстоит то же, только мне достался бы Сонборг, а не Асбин. Я и думал о Сонборге.
Эта отсрочка пошла не то, что на пользу, она меняла всю мою дальнейшую судьбу. Тогда я приехал в Сонборг самоуверенным и довольно заносчивым незрелым человеком, теперь я был взрослым.
Все эти три года я думал о том, что я получу Сонборг, потому что к этой мысли склоняла меня вся историческая логика Свеи. Конечно, Сигню согласится, это выгодно нам обоим, больше, нашим йордам, и глупо было бы с её стороны отказываться от Брандстана в моём лице. А Сигню не глупая. Теперь я это уже знаю. Я теперь знаю, что она вообще необычная. Необычная девушка. Необычная дочь конунга. Она не такая даже как моя мать, которой я привык восхищаться. Я знал, что Сигню много заботится о своём городе и йорде, и о его жителях. Что она сама лечит людей. Я многое теперь знал о ней. И то, что она образованна. Книги, что привозят в Сонборг, привозят в первую очередь для неё, а также записки, которые делают мореходы по её просьбе.
В сегодняшней Свее, помимо меня, нет жениха для такой невесты, не идти же ей за конунга из норвейских диких земель, который прислал сватов не так давно. Она не глупа. А если она умна, она выйдет за меня,
Но это верно, если рассуждать с холодным умом. Так, как я рассуждал до того, как влюбился в неё. Потому-то я и не торопил событий до сих пор.
Теперь всё изменилось. Теперь я спешил. Я хотел поскорее снова увидеть её. Я хотел предстать перед ней обновлённым. Я хотел, чтобы она увидела, что ей есть, за что полюбить меня.
Теперь я всё знал и об истории её семьи, трагичной и возвышенной. Я думал о том, как росла девочка, которая с раннего детства по сути уже была правительницей. Теперь я не удивлялся, вспоминая, как она отказала мне в прошлый раз.
Почему я так не понравился ей тогда?.. Но ведь и себе, сегодняшнему, я не понравился бы… Невероятное чутьё, природная проницательность подсказали той Сигню отказаться от того меня, благодаря ей, её заносчивому отказу, я изменился.
Проходили неделя за неделей. Выпал и растаял первый снег, дни стали совсем короткими. Зарядили дожди, поля убраны, глядели пустыми рыжими пятнами, леса совсем облетели, только мачтовые сосны стояли в тёмно-зелёных шапках с потемневшими от дождей стволами.
– Не пора ли мне повторить сватовство? – спросил я мать.
– Да пора бы, теперь Сигню «на возрасте», ломаться, как в прошлый раз не сможет, – ответила Рангхильда. – Поезжай, напомни о себе.
Но поехали мы вместе под предлогом пригласить верхушку Сонборга на совместную охоту. Дожди прекратились. Земля ещё не замёрзла, но отвердела и звенела под копытами наших лошадей. Снега пока не было. Поэтому ехали мы споро. Но Боги! Как я волновался всю дорогу! Я и спешил, и боялся торопиться. А что, если Сигню всё же откажет?.. Или согласится, но так и не преодолеет отвращения, что я вызвал в ней тогда? Выйдет за меня, но не сможет меня любить? Это представлялось мне ещё худшим, чем отказ…
Нас встречали с радостью – мы ведь ехали после обмена гонцами, с согласия линьялен Сольвейг. Весь город, казалось, высыпал посмотреть на нашу кавалькаду. Но это, возможно, только показалось нам, Сонборг значительно больше и многолюднее Брандстана, поэтому даже небольшое для этого города количество зевак, глядящих на нас, показалось нам толпой.
За три года, что я не был здесь, в Сонборге, ещё прибавилось больших домов в городе, а площадь перед теремом стала обширной, по периметру торговые лавки и вымощена камнем, так, что грязи здесь и в дожди не бывает. А мы в Брандстане только деревянные настилы меняем. Впрочем, и здесь не все улицы мощены. Терем ещё разросся, он необыкновенно красив и замысловат.
Крыльцо тоже обновили, сделав шире, крыша над ним выше, резьбы искуснее, всё оно выкрашено яркими красками. И ведь подновляют, наверное, два раза в год…
Линьялен Сольвейг и её муж Бьорнхард, оба высокие, дородные, ещё немного пополнели за прошедшие три года, встречали нас с приветственными улыбками. Я спешился с сердцем, бьющимся в горле. Где же Сигню?! Если не выйдет встречать, плохо моё дело, плохо дело всего Брандстана… Моё сердце колотилось так, что я чувствовал его шеей…
…Когда стало известно, что к нам едут Брандстанцы, я поняла, что это не просто напоминание о себе. Пришло время решить. Тётя Сольвейг очень строго беседовала об этом со мной: