Свидание на крыше
Шрифт:
— Мне есть разница, — нервно проговорил Алик. — Раз уж я тебе такие стихи посылаю, то — есть!
— Кстати, а зачем ты их мне посылаешь? Я даже на тебя и подумать не могла! А вчера ты вообще совершенно четко сказал, как ко мне относишься! К чему стихито?
— Вчера… — Алик запнулся. — Вчера… мне просто стыдно было перед тобой за свое унижение… понимаешь… Ты же видела, как эти… как я…
— Ааа… — равнодушно протянула Вера и очень удивилась своему равнодушию.
— Если ты думаешь, что я деньги тебе не отдам, то напрасно… Я отдам, только не сразу… то есть… не сразу всю сумму целиком.
Вера посмотрела на Рогачева с полным непониманием и спросила:
— Меня приглашаешь? А как же Первухина? И вообще, как класс? Что они на это скажут? Может быть, увидят меня и все дружно покинут твой гостеприимный дом?
— А мы без Первухиной… и вообще… без всех… Только вдвоем, а, Вера! Придешь?
— Ага, вдвоем. Поняла. А вместе со всеми нельзя?
Алик смутился, помолчал немного, а потом сказал:
— Понимаешь, у Первухиной есть на меня компромат… видео одно… позорное… И если я буду с тобой, то она выложит его в инет, понимаешь? Такие вот дела… Поэтому мы пока можем только тайно…
— Что значит, пока?
— Ну… не знаю, пока я не придумаю, как вылезти из той ситуации, в которую вляпался…
— А вылезти, Алик, на самом деле очень просто, — усмехнувшись, сказала Вера.
— И как же это? — спросил он с большим недоверием, которое Вера тут же оправдала:
— Пусть Ольга выложит видео.
— Повторяю: оно позорное!
— И что такого?! Для моего позора в «Лучших друзьях» целую группу организовали, в которую ты, кстати, вступил одним из первых! А я ничего! Живу! И ты проживешь!
— То есть ты хочешь, чтобы мне было так же плохо, как и тебе, да?
— Знаешь, сегодня я вдруг поняла, что мне не так уж и плохо, — отозвалась Вера. — Я не трачу больше время на Интернет, на пустую переписку и разговоры, на дружбу с предательницей, на… любовь… с предателем… Про меня в группе «Мы ненавидим Веру Филимонову!», помоему, уже все написали, нарисовали, отшопили мои фотки как могли. Скоро они выдохнутся. Сколько можно? Скучно же! Так и с тобой! Ну… выложит Ольга твое позорное видео, пообсуждает народ с недельку да и забудет. У всех своих забот хватает.
— А если я тебе скажу, что на видео?
— Можешь и не говорить… — Вера хотела добавить: «Мне все равно», но сдержалась, потому что сама этому опять удивилась. Почему ей — и вдруг все равно то, что касается Рогачева?
— Нет, я скажу! Другим ни за что не сказал бы, а тебе скажу! Эти отморозки: Рыба и два его урода… они уже давно из меня деньги трясут! Да! Смейся! Презирай! Я не могу им противостоять! Их трое, а я один! Всегда один! А Ольга засняла на камеру мобильника, как я… как они меня… Ну, примерно все то же, что и ты видела вчера.
— То есть ты хочешь сказать, что Первухина привязала тебя к себе этим видео?
— Да! Да! Да! Я именно это и хочу сказать!
— То есть на самом деле она тебе не нравится?
— Да какое там нравится! Я эту Ольгу ненавижу! Я не знаю, как от нее отделаться! Я тебя… люблю… Вера… Все время о тебе думаю… Да, я подлец! Сознаю! Но так
Вера с интересом взглянула на Рогачева. Вот она и дождалась от него любовного признания, но оно нисколько не тронуло ее сердце. Более того, она теперь никак не может понять, чем этот Алик, жалкий трус и приспособленец, ей так нравился? Почему она с ума сходила именно по нему? Ведь не далее как вчера готова была даже жизни себя лишить только от того, что он ее не любит. А он, оказывается, любит. Просто благополучие собственной персоны, имидж первого парня в классе для него оказался куда важнее любви к ней. Но тогда это и не любовь вовсе! Уж онато, Вера, теперь точно знает, что ради любимого человека можно пойти на все, а в отсутствии его — даже на смерть! Да, если бы не Новиков, ее, Веру, собрав по частям, уже укладывали бы в гроб. Настоящий, между прочим, с крышкой. А все ради кого? Ради этого мелко суетящегося Рогачева! Ужас какой!
Веру болезненно передернуло. Она по своей привычке потрясла головой, отгоняя видения гробов и могил. Хорошо, что жизнь показала ей, как опасны игры со смертью. Оказывается, через это тоже надо было пройти, чтобы научиться ценить каждое мгновение жизни. Да! Каждое! Даже это, не слишкомто и приятное! Очень горько разочаровываться в людях, но это гораздо лучше, чем обманываться.
— Вот что, Рогачев, — начала Вера, — могу дать тебе совет: собери своих друзей, и отколошматьте всем коллективом и Рыбу, и Харю, и Фонаря по первое число!
— Отколошматьте?
— Ну… побейте! Я не знаю, как вы в таких случаях выражаетесь!
— Да ты что, Вер! — невесело рассмеялся Алик. — Они ж с настоящими уголовниками связаны! Никто против них не пойдет — это точняк!
— Чего ж тогда так боишься, что Ольга выложит видео? Все ж тебя поймут!
— Ну знаешь… Одно дело — просто не выступить против Рыбы с дружбанами, и совсем другое — в ногах у них валяться… Неужели не чувствуешь разницу?
— Дааа… — протянула Вера. — Разница, конечно, есть…
— Ну вот! Очень хорошо, что ты все понимаешь! Так что, придешь ко мне на день рождения? Я больше никого не буду приглашать. Мы будем только вдвоем: ты и я… как раньше… Нам же всегда было хорошо вместе… Разве нет?
— Было… да… — согласилась Вера, — но именно раньше… Теперь все изменилось. Так, как раньше, уже не будет.
Она отвернулась от Рогачева и пошла к люку, ведущему на винтовую лестницу. Алик задержал ее за руку.
— Постой…
Вера обернулась. На нее умоляюще смотрели еще вчера любимые глаза, но никакого отклика в ее душе этот взгляд уже не рождал.
— Мне очень плохо без тебя, Вера, — тихо сказал Алик.
Она молча выдернула свою руку из его.
— Неужели так и уйдешь? — спросил он.
Вера кивнула. Алик подошел ближе, взял ее за плечи и еще тише произнес:
— Ну хочешь, я первым нарушу пакт?
— Какой еще пакт? — удивилась Вера.
— Мы с Первухиной заключили соглашение. Суть его в том, что она не нападает на меня, то есть держит в секрете видео, пока я с ней. Хочешь, я скажу Ольге, чтобы она помещала это видео в любое место, потому что люблю тебя. Хочешь?