Свидание с морем
Шрифт:
Зазвучала музыка, и началась массовка, самое чудесное, может быть только после купания, время в пионерской жизни. Отряды приходят строем на площадь, потом строй распускают, и делай, что тебе нравится. Хочешь — пой вместе со всеми, а хочешь — не пой. Хочешь — танцуй, а хочешь — знакомься и разговаривай с кем хочешь. Будь самим собой. А если будешь немного получше, это ещё лучше. А если запомнишь, что быть лучше — это лучше, тогда и совсем хорошо. Завтра станешь ещё лучше.
Прекрасное время — массовка, когда тебе хорошо со всеми, и всем с тобой хорошо. Конечно, того мудреца, который назвал это замечательное изобретение корявым словом «массовка», лохматые черти давно утащили в своё подземное заведение, посадили в стеклянный кабинет и по три раза в день заставляют его пить кипящие фиолетовые чернила из раскалённой чугунной чернильницы, а потом закусывать маринованными справками, и это все понимают. Но другого названия пока не придумано. Ну и ладно, не в названии счастье.
Известно, что первый час массовки — для младших отрядов, для малышей, которым ещё нет одиннадцати лет. Валентина Алексеевна танцует с ними танец «Уточка», и танец «Хоровод», и разные другие танцы с песнями и криками, чтобы хорошо потренировать горло. Старшие тоже могут танцевать с малышами, площадь большая, чем шире круг, тем веселее. Старшие танцуют и поют и тоже тренируют горло, но сами, конечно, думают: когда же истечёт этот малышовый час и все отряды с десятого по пятнадцатый, прослушав колыбельную песню, уйдут домой спать.
И вот час кончился.
Валентина Алексеевна поднесла ко рту микрофон:
— Дорогие наши малыши, как ни печально, массовка для вас закончилась. Вам пора спать. Сейчас все отряды с десятого по пятнадцатый построятся и организованно пойдут домой.
Оркестр заиграл ласковую музыку.
Младшие отряды, не торопясь, без суеты строились.
На площади стало немножко грустно.
Валентина Алексеевна говорила нараспев:
Пришла украдкой в ЛаспиНочная тишина.Высокая скала спит,Спит тёплая волна.И ты усни, дружочек,Желая перед сномВсем людям доброй ночиНа шарике земном.Валерий Иванович Ковалёв, улыбаясь, взял у Валентины Алексеевны микрофон и запел:
Пусть мирно дремлет ЛаспиВ лилово-нежной мгле.Пусть спят, закрывши глазки,Все дети на земле.Пусть спят спокойно мамыИ любят их во сне,В отчизне милой самой,В любой другой стране.И ты ложись, дружочек,Скорее засыпай.Зверюшкам доброй ночиТы тоже пожелай.Пусть спят спокойно звери,Слонята и бобры,Пусть звери твёрдо верят,Что дети к ним добры...Тихо, не топая ножками, уходили малыши с Фестивальной площади. Исчезали в тёмной аллее, прикрытой от фонарей разросшимися лозами винограда. Валентина Алексеевна провожала малышей глазами. Когда исчез из виду замыкающий вожатый пятнадцатого отряда, отобрала у Валерия Ивановича микрофон и крикнула:
— Начинаем массовку для старших отрядов! Танцуем «Сиртаки»!
Грянула музыка.
Из кипарисной тени вышел Дунин:
— Папа уехал в Севастополь. Наклонись-ка... Смотри! Дунин вытащил из кармана сжатую руку и приоткрыл пальцы. Игорь увидел кусочек розового мыла с непонятным рисунком. Дунин упрятал руку в карман.
— Что такое?
— Оттиск ключа от кабинета. Никого не было, я подкрался и придавил. Проникновение в кабинет обеспечено.
— Мы будем ключ выпиливать?!
— Чудак, зачем ещё выпиливать. У нас в мастерской этих ключей сто штук в ящике. Подберём по оттиску, какой нужно.
— А когда?
— Тс-с-с... — Дунин сжал Игорю руку. — Тихо, кругом шпионы...
Игорь повращал головой.
Все шпионы, если они и были, плясали весёлый греческий танец «Сиртаки»... Никто не обращал внимания на них, сидящих на скамейке под кипарисом. Только справа, со стороны мастерской «Умелые руки», важной походкой шествовала Верона Карловна.
Замначальницы заметила их и приостановила движение.
Игорь и Дунин поднялись со скамейки:
— Добрый вечер, Верона Карловна.
— Добрый вечер, — важно кивнула замначальницы, и и на мгновение у неё вместо двух подбородков образовалось четыре. Потом снова остались только два. — Почему вы не танцуете?
— Я думал, это дело добровольное, — сказал Игорь.
— Вечно вы думаете, как будто не знаете, что за вас всё давно продумано. Вам думать незачем. Если объявлена массовка и играет оркестр, надо танцевать под музыку.
— Я ногу подвернул, Верона Карловна, — соврал Дунин и перекосил физиономию. — Игорь помог дойти до скамейки. Но вы не беспокойтесь, у меня уже проходит.
Всё же Верона Карловна забеспокоилась:
— Зачем же ты встаёшь? Садись, садись! — взяв Дунина за плечи, она усадила его. — Может быть, послать за Диной Еремеевной, она сделает тебе массаж и давящую повязку.
— Не надо беспокоить, так пройдёт, — отказался Дунин от врачебной помощи. — Это только сперва очень больно было, наверное, от неожиданности. Знаете, как она неожиданно подворачивается.
— Игорь, ты хоть и не совсем дисциплинированный мальчик, но верный товарищ, — сказала Верона Карловна. — Ты не откажешься проводить Борю до ангара. Ему одному идти так далеко трудно. Пусть он опирается на плечо друга.
— Помогу, конечно, — сказал Игорь, — что за вопрос.
— Идите, мальчики. Если в пути или ночью ты, Боря, почувствуешь острую боль, немедленно обращайся в медицинскую часть.
— В ту же минуту обращусь! — Дунин приложил руку к сердцу.
Верона Карловна проследовала дальше.
— Молодец Ворона Карковна! — шепнул Дунин. — Нам только этого и надо. Если тебя внизу дежурный застукает, скажешь, что исполняешь приказание. Ну, веди!
Они пошли к тёмной аллее. Опираясь на плечо Игоря, Дунин хромал и морщился.
На веранде музыкального салона стояла Лариса с девочкой из второго отряда по имени Света. Надо сказать, что Света обожала Ларису, а Лариса любила Свету за две вещи: за то, что она её обожает, и за то, что хорошо играет на пианино. Но Света говорила, что играть на пианино каждый может научиться в музыкальной школе, а вот танцевать так, как танцует Лариса, — этому никто не научит, и без таланта — никак...