Свирепая справедливость
Шрифт:
Нет. Он совершенно одинок, предоставлен самому себе. Паркер дал это понять со всей ясностью. Но Питер понял, что не хочет умирать, не готов пожертвовать своей жизнью, чтобы остановить Калифа, если есть другая возможность. Другое дело, если бы такой возможности не было.
Планируя ликвидацию, он думал о своей жертве как о Калифе и никогда – как о Магде Альтман. Только так он мог хладнокровно обдумывать возникающие вопросы. Где, когда, а потом и как.
Он сам усложнил себе задачу, усовершенствовав личную охрану баронессы; при этом он в первую очередь заботился о том, чтобы сделать ее передвижения как можно более непредсказуемыми. Расписание ее появлений на людях охранялось строго,
Если ее приглашали пообедать в Елисейском дворце, об этом сообщалось через день после обеда, а не накануне. Но все же были такие ежегодные события, которые баронесса никогда не пропускала. Они вместе обсуждали слабые места в системе ее охраны.
– Но, Питер, нельзя же делать из меня заключенную. – протестующе рассмеялась баронесса, когда он упомянул о них. – У меня так мало подлинных удовольствий... ты ведь не лишишь меня их?
Она ни за что не пропустит первую в сезоне демонстрацию новой коллекции Ива Сен-Лорана или начало сезона скачек и его главное событие – парижский Гран-при в Лоншане. В этом году она очень надеялась на победу своей гнедой кобылы-красавицы, Ледяная Пантера. Магда будет там. Несомненно будет.
Питер набросал список возможных мест убийства, потом оставил только самые вероятные. Например, поместье «Ла Пьер Бенит». Преимущество было в том, что Питер хорошо его знал. Глазом солдата он рассматривал широкие террасы лужаек, спускающиеся к озеру, намечал возможные линии огня. На дальней стороне озера в прибрежном лесу могут разместиться снайперы; можно использовать маленький лесистый холм севернее дома, откуда открывается вид на двор и конюшни. Однако поместье хорошо охраняется, и даже внутри него передвижения жертвы непредсказуемы. Можно неделю пролежать в засаде, а она в это время будет в Риме или Нью-Йорке. Вдобавок очень опасен отход через малонаселенную местность; из поместья ведут только две дороги, и полиция сразу их перекроет. Нет, «Ла Пьер Бенит» он вычеркнул из списка.
В конце концов остались только два пункта, которые первыми пришли ему в голову: помещение для участников скачек на ипподроме в Лонгшане и дефиле Сен-Лорана на авеню Виктора Гюго, 46.
Вероятно, понадобится снять контору в одном из этих зданий – дополнительный риск, даже если использовать вымышленное имя. Это делало скачки чуть более предпочтительными. Однако Питер медлил с принятием решения – ему хотелось сначала внимательно осмотреть место действия.
Важным преимуществом выбранных Питером мест было и то, что убийство можно было осуществить на расстоянии. Пистолет, нож или гаррота не избавляют от ужасных мгновений контакта с жертвой.
Он увидит Калифа издалека, в оптический прицел. Искаженная перспектива и измененные цвета придадут происходящему ощущение нереальности. Расстояние позволит избежать встречи. Ему не придется увидеть, как гаснет свет в этих огромных зеленых глазах, услышать, как с мягких прекрасных губ, которые дали ему так много радости, срывается последний вздох. Он быстро отбросил эту мысль. Она подтачивала его решимость, хотя гнев и желание отомстить не ослабевали.
Будь у него снайперское ружье калибра .222, какие используются в «Торе», это был бы лучший инструмент для решения задачи. Это ружье с длинным пригнанным стволом, с новым лазерным прицелом точно посылало пулю на семьсот ярдов. От снайпера требовалось только нажать указательным пальцем левой руки кнопку на ложе. Включался лазер, и луч вычерчивал траекторию пули. На цели появлялось яркое белое пятнышко размером с серебряную монету. Снайпер смотрел в прицел, и, когда пятнышко совмещалось с целью, нажимал
Однако Питер так критически продолжал анализировать свои планы, что понял: он оттягивает переход к активным действиям.
Шестнадцатый день после его возвращения в Брюссель пришелся на пятницу. Утро Питер провел на полигоне НАТО к северу от города; там демонстрировали новый электронный щит, созданный «Нармко»: он позволял скрыть от радаров ракеты ближнего действия и противотанковые ракеты. Вернулся он на вертолете с тремя иранскими офицерами, присутствовавшими на демонстрации, и в «Эполь де Мутон» они не спеша съели великолепный ленч. Питера, который провел три часа за обеденным столом, мучила совесть, и потому он до семи вечера работал над контрактом по продаже ракет.
Уже затемно он вышел через служебный вход, принимая все обычные предосторожности на случай, если убийцы Калифа ждут его на темных улицах. Он никогда не выходил в одно и то же время и не шел одним и тем же маршрутом. В этот вечер он купил у торговца табаком на Гранд-Пляс газеты и решил просмотреть их в одном из открытых кафе, выходящих на площадь.
Начал он с английских. Заголовки на первых страницах, черные и четкие, провозглашали:
ПАДЕНИЕ ЦЕНЫ НА СЫРУЮ НЕФТЬ
Питер, прихлебывая виски, задумчиво прочел статью, потом заглянул на шестую страницу, где печаталось продолжение.
Он скомкал газету и невидящим взглядом уставился на поток туристов и первых вечерних гуляк.
Калиф добился своего первого международного триумфа. Отныне на пути безжалостного неистовства власти и насилия не будет никаких преград.
Питер понял: больше откладывать нельзя. Он принял решение действовать, и решение бесповоротное. В понедельник он слетает в Лондон, предлогов для этого достаточно. Пусть Колин встретит его в аэропорту; придется поделиться с ним своими соображениями. Питер знал, что может рассчитывать на полную поддержку. Потом он направится в Париж для последней разведки и выбора места. До весенних показов мод еще две недели – две недели тщательной подготовки, чтобы все прошло как надо.
Он вдруг ощутил сильное переутомление, словно на то, чтобы принять решение, у него ушли последние силы. Питер так устал, что короткий путь назад в отель пугал. Он заказал еще виски, выпил и только тогда смог собраться.
«Нармко» держала в «Хилтоне» два многокомнатных номера для своих старших менеджеров и важных посетителей. Питер еще не искал квартиру в городе и жил в меньшем из двух номеров. Здесь он мылся, спал, переодевался и не мог избавиться от ощущения временности, быстрой смены обстоятельств.
«Мои книги опять на складе», – подумал он тоскливо. Собрание прекрасных редких книг большую часть его жизни проводит на складах, а он носится по всему миру, куда призывают обязанности, живет в казармах и отелях. Книги – его единственное имущество, и, думая о них, Питер почувствовал непривычное желание осесть, завести собственный дом – и тут же, цинично улыбаясь, отогнал эту мысль – он снова на улицах чужого города, снова один.
«Должно быть, начинаю стареть», – решил он. Раньше он никогда не испытывал одиночества – но теперь, теперь? Совершенно не к месту вспомнилась Магда Альтман, как она пришла к нему в объятия и сказала: «О Питер, я так долго была одинока».