Свирепая справедливость
Шрифт:
Вспомнив это, он застыл в свете уличного фонаря – высокий мужчина в пальто с поясом, с худым истощенным лицом.
Блондинка с порочно накрашенными губами подошла к нему, остановилась, делая предложение, и Питер вернулся к действительности.
– Merci. – Он отрицательно покачал головой и пошел дальше.
Когда он вошел в вестибюль «Хилтона», его внимание привлекли журналы в киоске, и он остановился у полки с журналами для женщин. Там Питер рассчитывал найти объявление о начале сезона высокой моды в Париже и стал пролистывать страницы «Вог», ища упоминаний о Сен-Лоране. И сразу, на первом же развороте потрясенно увидел женское лицо.
Тонкие элегантные
На снимке она стояла в группе из четырех человек. Вторая женщина – жена известного поп-певца, живущая в разъезде с ним. Пухлое капризное личико, восточный тип глаз, ярко накрашенные губы – типичная парижская светская львица. Рядом – американский актер с веснушчатым мальчишеским лицом, в бархатном пиджаке, с золотой цепью на шее, более известный своими сексуальными пристрастиями, чем ролями в фильмах. Совсем не с такими людьми обычно общается Магда Альтман... а вот второй мужчина, к которому она прислонилась, больше в ее стиле. Лет сорока, смуглый и по-своему красивый, с тяжеловатым мясистым лицом и густыми, волнистыми светлыми волосами; от него исходило ощущение власти и уверенности, как и полагается главе крупнейшей немецкой автомобилестроительной компании.
В подписи под снимком сообщалось об открытии в Париже новой дискотеки – вновь нечто необычное для Магды Альтман; она сама ослепительно улыбалась высокому красивому немцу, так явно наслаждаясь, что Питер почувствовал укол какого-то чувства. Ненависти или ревности – он не понял. Захлопнув журнал, он вернул его на полку.
В безликом, стерильно чистом номере он разделся и принял душ, потом голый вышел в небольшую гостиную и налил себе виски. Третью порцию за вечер.
Он понял, что со времени похищения пьет гораздо больше обычного. Когда человек одинок и терзается глубокими сомнениями, выпивка действует на него коварно. Надо последить за собой. Он отхлебнул янтарной жидкости с привкусом дыма и повернулся, разглядывая себя в зеркале.
С возвращения в Брюссель он ежедневно тренируется в офицерском спортклубе НАТО, членом которого еще состоит, и тело у него поджарое, жесткое, живот как у борзой, только лицо изменилось от горя, напряжения – и как будто глубокого внутреннего сожаления.
Он ушел в спальню, и тут зазвонил телефон.
– Страйд, – сказал он в трубку, по-прежнему голый, со стаканом виски в руке.
– Генерал Страйд, минуточку, пожалуйста. Международный звонок.
Ожидание казалось бесконечным, на линии что-то гудело и щелкало, слышались голоса телефонисток – плохой французский и еще более плохой английский.
И вдруг ее голос, но слабый и далекий, как шепот в обширном пустом зале.
– Питер, это ты?
– Магда? – Услышав ее, Питер пережил потрясение; прежде чем она заговорила снова, послышался щелчок. Переключение несущей волны сказало ему, что они говорят по радиотелефону.
– Нам нужно увидеться, Питер. Так не может продолжаться. Ты приедешь ко мне, Питер?
– Где ты?
– Les Neuf Poissons. [51] – Голос был таким слабым, что он попросил повторить.
51
Девять рыб (фр.). – Прим. перев.
– Les Neuf Poissons. Девять Рыб, – еще раз сказала она она. – Прилетишь, Питер?
– Ты плачешь? – спросил
– Да. – Точно легкий вздох, ему это могло показаться.
– Почему?
– Потому что мне грустно и страшно, Питер. Потому что я одна. Ты прилетишь? Пожалуйста, прилетай.
– Да, – сказал он. – Как туда добраться?
– Позвони Гастону в «Ла Пьер Бенит». Он все организует. Побыстрее, Питер. Как только сможешь.
– Да. Как только смогу... но где это? – Он ждал ответа, но наступила окончательная тишина. – Магда? Магда? – в отчаянии закричал он, но тишина насмехалась над ним. Он неохотно нажал пальцем на рычаг телефона.
– Les Neuf Poissoins, – негромко повторил он и снова поднял трубку. – Пожалуйста, дайте Францию, Рамбуйе сорок семь – восемьдесят семь – сорок семь. – Ожидая, он быстро думал.
Питер понял, что подсознательно ждал именно этого. Его охватило чувство предопределенности: колесо может только поворачиваться, оно не может откатиться в сторону. Так и должно быть.
У Калифа нет альтернативы. Это приглашение на казнь. Странно только, что оно не пришло раньше. Он понимал, почему Калиф не пробует устранить его в городах Европы или Англии. Одно такое покушение, хорошо продуманное, осуществлявшееся значительными силами, провалилось в памятный вечер на дороге в Рамбуйе. Это послужило для Калифа предостережением, он не будет недооценивать противника. А в остальном проблемы почти те же, что и у Питера, планировавшего удар по самому Калифу.
Когда, где и как – и здесь у Калифа преимущество. Магда могла вызвать его куда угодно – но как невероятно искусно это было сделано. Ожидая связи с Рамбуйе, Питер заново удивился этой женщине. Казалось, нет предела ее талантам и способностям; он понимал, что присутствует при тщательно отрепетированном представлении, но вопреки этому сердце его замирало от отчаяния в ее голосе, от сдавленных рыданий.
– Резиденция баронессы Альтман.
– Гастон?
– Да, сэр.
– Генерал Страйд.
– Добрый вечер, генерал. Я жду вашего звонка. Я только что разговаривал с баронессой. Она попросила меня организовать ваш прилет на Les Neuf Poissons. Я это сделал.
– А где это, Гастон?
– Les Neuf Poissons – острова баронессы в Тихом океане. Вам нужно будет рейсом УТА [52] добраться до Папеэте-Фааа на Таити, там вас будет ждать пилот баронессы. Оттуда до Les Neuf Poissons всего сто миль, но посадочная полоса на острове слишком коротка для «Лира», приходится добираться на меньших самолетах.
52
Французская авиакомпания. – Прим. перев.
– А когда баронесса отправилась туда?
– Семь дней назад, генерал, – ответил Гастон и сразу ровным, уверенным секретарским голосом стал сообщать подробности: – Билет на рейс УТА ждет вас на контроле, генерал; я зарезервировал вам место у окна в салоне для некурящих.
– Вы обо всем подумали. Спасибо, Гастон.
Питер положил трубку и понял, что усталость прошла: он чувствовал себя полным жизни и энергии. «Душевный подъем опытного солдата перед началом действий, – подумал он, – или просто перспектива покончить с нерешительностью и страхом перед неизвестным?» Скоро – плохо или хорошо – все будет кончено, и его это радовало.