Свистопляска с Харриет
Шрифт:
Я чувствовала, что превращаюсь в попугая. Ещё немного, и на затылке вырастет пёстрый хохолок.
– Неужели? – Бен приподнял брови, изображая интерес.
– Вас подвёз кто-то из жильцов миссис Блум?
– Мы взяли такси. Как и сегодня утром.
С этими словами Эдит опустила взгляд на свои чёрные башмаки из лакированной кожи, вероятно залюбовавшись шнурками. Точно такие же ботинки красовались на ногах Дорис и Сирила.
– Какая жалость, что вам не попался милый мистер Прайс! – Рядом со мной раздалось жеманное хихиканье.
Хопперы дружно уставились на тётушку Лулу, но поскольку их лица по-прежнему
– Мистер Прайс – коммивояжёр, он подвёз тётю Лулу от станции.
Я поплотнее запахнула верблюжью кофту, моля, чтобы скорее появились Фредди с папой. Меня должно было бы удивить, что Хопперы сами не спросили о нём, но к этому времени уже стало понятно, что в нашей мучительной беседе они не способны на какую бы то ни было инициативу. Или же намеренно хранили сдержанность. Действительно ли Сирил не понял вопроса, когда я спросила, откуда они приехали? Или эти Хопперы не желают сообщать, где живут, из опасения, что папа напросится к ним в сожители, чтобы быть поближе к Харриет? Если так, то в их действиях есть смысл, но мне почему-то не верилось в столь простое объяснение. Откуда мы можем знать, что деревянная троица – те, за кого себя выдают? Скорбящие родственники Харриет, желающие исполнить последнюю волю покойной.
– Мистер Прайс – такой замечательный человек! – Тётя Лулу расцвела в мечтательной улыбке. – Он так умело вскрыл свой собственный автомобиль. Как бы мне хотелось, чтобы мои друзья в Оклендсе познакомились с ним. Морис никогда не мог понять поэзии истинной дружбы. Какое это удовольствие – находиться в кругу людей, столь же увлечённых, как и ты, делиться с ними своими секретами, анализировать, решать сложные задачки… Не понимаю, почему Морис не ужасается при мысли, что мог жениться на одной из этих дурочек, помешанных на бридже. Да мы все прекрасно знаем, какая гадость этот бридж и какими злобными бывают его апологеты. Всю жизнь будут пилить тебя за то, что в один четверг 1954 года у миссис такой-то ты сбросил не ту карту и окончательно испортил и без того отвратительный обед. Ну нет, слава богу, что я ненавижу бридж!
Какое счастье, что Фредди не слышит этого наглого панегирика пороку. Если и есть на свете матери, которые нуждаются в наставлениях собственных отпрысков, то тётушка Лулу – первая из них. Я опомнилась и поспешила взять на себя роль хозяйки дома:
– Отец сейчас спустится. Чаю или, быть может, хереса?
Я почему-то не могла представить, как Хопперы попивают мартини, хотя час был в самый раз для коктейлей.
– Нет, спасибо, – отказался Сирил.
– Нет, спасибо, – отказалась Эдит.
– Нет, спасибо, – отказалась Дорис.
Так я скоро точно превращусь в попугая!
– Тогда как насчёт того, чтобы перекусить? – Бен отважно выдвинулся в центр комнаты и спустил Тобиаса на пол. – На кухне найдутся сандвичи и свежий бисквит.
– Мы никогда не едим в неурочное время, – На этот раз Эдит заговорила первой.
– Никогда, – подтвердил Сирил.
– Никогда, никогда! – припечатала Дорис.
Папа, где же ты?! Помнится, когда я была маленькой, ты умел появляться в самый нужный момент. Ты даже отрывался от любимой книги, вероятно от Льва Толстого, чтобы посидеть у моей кроватки в грозу. Почему же сейчас ты не спешишь мне на помощь? К действительности
Сирил разглагольствовал о мороженом:
– В наших обеденных привычках есть только одно исключение. В жаркие дни мы иногда балуем себя небольшим ванильным рожком.
Впервые в его глазах мелькнуло какое-то выражение. Может, именно своей несдержанностью он спровоцировал сестёр пуститься в расспросы? Дорис и Эдит с невесть откуда взявшимся энтузиазмом накинулись на тётушку Лулу.
– Оклендс, – сказала Дорис.
– Вы о нём говорили, – напомнила Эдит.
– Да, говорила. – На щеках тётушка заиграли очаровательные ямочки. – А как же иначе – я так замечательно провела там время. Это почти то же самое, что отправиться на конференцию по обмену опытом. Мой скромный разум получил мощную подпитку в виде новых идей. А ещё я там валялась в постели сколько душа пожелает. И спать ложилась сама, без понуканий Мориса. В Оклендсе мыслят очень современно.
– Харриет находилась там одно время, – сообщила Дорис.
– Много лет назад, – добавила Эдит.
– Она там лечилась? – Тётушка Лулу подалась вперёд.
– Нет, – отрезал Сирил и одарил каждую из сестёр пристальным взглядом.
– Она была… терапевтом? – В голосе тётушки поубавилось энтузиазма.
– Харриет работала в буфете. Так ведь, Эдит?
– Да, Дорис, и помогала с уборкой. Харриет говорила, что это тяжёлая работа, но стоящая, так как там она многому научилась.
– Например, – вмешался Сирил, – заправлять кровать.
Воцарилось недолгое молчание.
– Харриет – замечательный человек… была. – На этот раз первой заговорила Эдит, и неожиданно я увидела на её лице проблеск какого-то чувства. – Мы выросли вместе, на одной улице. Мы жили в неспокойном районе, и Харриет всегда заботилась о нас. Не позволяла чужим мальчишкам насмехаться над нами. И мы никогда не позволяли, чтобы о ней дурно отзывались. Правда, Дорис?
– Никогда.
– Харриет была очень умной. Она так здорово умела считать. И всегда пользовалась популярностью. Её даже приглашали играть в школьных спектаклях. А ещё…
Казалось, Эдит будет говорить до тех пор, пока кто-нибудь не вытащит из неё батарейки. У меня возникло чувство, что Сирилу тоже не терпится помолоть языком. Словно все трое до смерти боятся, что мы перехватим инициативу и начнём расспрашивать их. Но что они могут скрывать?
Тут дверь отворилась и в гостиную прошествовал папа, сопровождаемый Фредди. Всякое оживление вмиг покинуло Хопперов.
– Это родственники Харриет?
Отец, похоже, внял предложению Фредди отведать бренди. Покачнувшись, он ткнул пальцем в Хопперов и заплетающимся шагом направился к ним. По дороге папа едва не сбил столик с лампой. Тобиас благоразумно спрыгнул с моих коленей и удалился за портьеры.
– Да, Морли, – пришёл на выручку Бен, выдернув с папиного пути кофейный столик. – Это кузен Харриет, Сирил Хоппер, и её кузины – Эдит и Дорис Хоппер. Мы с Элли ждали вас, чтобы вы сами поведали им об урне с прахом.
– Вы предоставляете мне это сделать?
Папа, не обратив внимания на протянутые матрёшечные руки, прошествовал обратно к Фредди. Моего кузена он использовал в качестве фонарного столба, привалившись к нему с обиженным видом. Честно говоря, я бы на его месте тоже обиделась.