Свиток благоволения

Тренейл Джон

– Я считаю, оно может служить отправной точкой. Вы приглашаете одного человека из моей команды поработать бок о бок вместе с вашим Прошиным и попробовать доказать, что этот спутник сбили китайцы, – Палмер огляделась в раздражении, чтобы понять, почему это тут так носятся с Прошиным. Этот человек как-то странно выглядит: глаза навыкате, быстрые, нервные движения рук – все это раздражало ее. – Вы его не предупреждали? – недоверчиво спросила она Крабикова.

– Нет, пока вы сами не будете столь любезны ввести его в курс дела.

Палмер пожала плечами.

– Нет,

серьезно, генерал. Когда мы прислали вам приглашение посетить Пентагон, не показалась ли вам – первое – подозрительной эта затея, и – второе – не возникала ли мысль… какого черта, почему бы не попробовать прокатиться в их телеге? Я хочу сказать, использовать шанс и увидеть все изнутри.

– Минуту! – Крабиков вскинул руки вверх. – Вы только что сделали публичное обвинение. Пока вы не возьмете свои слова обратно, наши уважаемые посланцы должны быть отозваны для консультаций. И с этого момента события начали бы развиваться стремительно. Если бы мы сочли, что именно вы уничтожили один из наших спутников, мы бы рассматривали это как враждебный акт, требующий ответных действий.

– Звучит весьма неприятно.

– Да еще плюс нюансы, на которые я хотел бы обратить ваше внимание. – Голос генерала звучал резко и натянуто. – Дело в том, что проблема слишком серьезна, чтобы мы могли отдать ее на откуп политиканам и дипломатам. Мы должны разобраться в этой кутерьме сами с помощью обычных средств, которыми пользуются наши спецслужбы. Я думаю, в данный момент я смог бы доказать, что именно китайцы сбили злополучный спутник. Сложность в том, что ЦРУ не хочет верить ни единому доказательству, когда оно предъявляется Советским Союзом.

– Для чего мы и пригласили Прошина и Сэнгстера?

– Вот именно. Им предстоит работать в одной команде, прикрывая друг друга, и в условиях постоянного самоконтроля.

Палмер некоторое время хранила молчание. Затем села, не сгибая спины, скрестила руки на коленях и спросила, не сводя глаз с генерала:

– А почему именно сейчас?

– Что сейчас?

– В прошлом было множество возможностей, когда мы приветствовали бы подобный подход. Но вы ни разу ими не воспользовались. Почему же именно сейчас вы решили так поступить? Не связано ли это каким-то образом с вашим плохим урожаем зерновых в этом году?

Крабиков недоуменно пожал плечами:

– Может быть. Я не занимаюсь вопросами политики. Вы не хуже меня знаете факты: эта проблема осложняется с каждым часом. Цены на акции падают, стоимость сырья и драгоценных металлов становится астрономической, доллар колеблется. Одним словом, сейчас в мире стало хуже, чем в тысяча девятьсот восемьдесят седьмом году. А почему? Да потому что считается, будто прошедшие три года были прожиты впустую… и возвращается холодная война.

– А вам нужно зерно. То есть пшеница. И вы в ней страшно нуждаетесь.

– Если вы так считаете, мадам… – Сарказм в этом «мадам», сопровождаемый церемонным поклоном, задел Палмер за живое.

– Да, я так считаю. Я также заявляю, что у вас нет никаких доказательств, ни малейших, будто Китай причастен к этому оскорблению. А потому скажите мне, какие у вас аргументы?

Крабиков кивнул в сторону Прошина:

– Спросите у него.

Палмер энергично крутанулась в своем кресле, словно желая дать понять Прошину, что она – вся внимание:

– Господин Прошин, прошу вас!

Прошин страдальчески взглянул на Крабикова.

– Случай с китайским «Боингом-семьсот сорок семь», – отрывисто бросил Крабиков.

Глаза Прошина расширились от изумления.

– Наши компьютерные графопостроители, – запинаясь, начал он, – были настроены на слежение за китайскими космическими объектами и выявление каких-либо необычных явлений, с ними связанных.

– Дальше…

Прошин колебался секунду, но затем продолжил.

– Может быть, в этом и не было ничего особенного, только один из наших разведывательных спутников как раз пролетал над северо-восточным Китаем в момент той атаки. Мы обратили внимание прежде всего на нее, так как для нас особый интерес представлял район расположения двадцать третьего армейского корпуса в Харбине.

– Продолжайте…

– Камеры засекли кое-что такое, что не могло находиться в этом регионе.

– Что именно?

– Пассажирский самолет, летевший в пространстве, запрещенном для пролета таких самолетов. Это был китайский «Боинг-семьсот сорок семь-четыреста». И что еще странно, его горб имел удлиненную форму.

– Ну и что? Может, это был вариант с удлиненным верхом, а?

– Мы проверили все наши данные по Шанхайской авиапромышленной корпорации, которая занимается сборкой «боингов», закупленных за рубежом. Китай никогда не заказывал самолетов такой модели.

Палмер немного помолчала. А затем сказала:

– Все это не так уж много добавляет к общей картине, как вы считаете?

– Не знаю, – ответил Прошин. – Но его маневрирование было необъяснимым.

– Ну-ка, ну-ка, подождите. Мы впервые слышим о каких-то маневрах.

– Прошу прощения. Самолет потерял управление. Он падал вниз, входил в штопор.

– Что с ним произошло?

– Мы не знаем. К тому времени наш разведспутник уже ушел из зоны видимости. Но тут еще обнаружилась и радиация.

– Пожалуйста, поясните.

– Спектрографический анализ показал, что самолет подвергся радиоактивному облучению в то время, когда мы вели съемку. Господин Сэнгстер может взглянуть на эти снимки?

Прошин вопросительно посмотрел на Крабикова, который кивнул в ответ.

– Но они могут быть и поддельными. – Тон Палмер стал, правда, менее резким, а вид – более задумчивым. – Однако я начинаю вас понимать, генерал.

– Я рад этому. Вы разрешаете Сэнгстеру приступить? – Видя, что она уже приготовилась ответить, Крабиков поднял ладонь. – Но вначале послушайте меня. Нам известно, что вы рассматриваете это как полезное упражнение в плане сбора разведданных: заслав Сэнгстера в недра КГБ, вы надеетесь добыть ту информацию о нас, которая вам еще не известна. Но тут вы во власти самообмана. У него не будет такой возможности.