Свобода или смерть
Шрифт:
Внезапно «Интернационал», уже набравший было грозовые обертона, оборвался на полуфразе. Дверь комнаты Фуэнтесов с треском распахнулась, и оттуда панической ласточкой выпорхнул Хорхе Гонсалес. Изящно приземлившись на своей обычной посадочной площадке, он быстро вскочил на ноги, одернул задравшийся пиджак и, заметив случайных зрителей, философически развел руками: мол, чего же иного ждать от этого дикаря Рикардо, такой уж у него поганый характер!..
— Как мило!.. — восхитился Андрей. — Простенько и доступно!.. И часто вы так развлекаетесь?..
— Рядовой
— А теперь о деле!.. — посерьезнел Андрей. — Некая дама прочла пяток твоих рассказов и, кажется, готова их напечатать!..
— Правда?.. — вскинулся Толик. — Так что же ты молчал?.. Пять рассказов — это, конечно, чепуха, но лиха беда начало… А что за дама?..
— Сурьезная дама! — успокоил его Андрей. — Пра-пра-пра… правнучка художника Кипренского. Или его однофамилица. Очень авторитетна в русских издательских кругах!..
— Спасибо тебе, Андрей! — Толик растрогался до слез. — Ты настоящий товарищ!.. А то я уж было перестал надеяться!..
— А ты не торопись надеяться! — остудил Толика Андрей. — Сначала вам надо познакомиться!.. Так что живо собирайся и спускайся вниз!..
…Ресторанчик был заполнен наполовину. Публика здесь собралась в основном пожилая и спокойная. Только в темной нише, как кроты в норе, возились невидимые до поры оркестранты, — видимо, готовились к выступлению.
— Здесь бывают только русские, — пояснил Андрей. — Русская кухня, русский оркестр… Хотя все это, конечно, клюква для старичков… Повспоминать, поплакать… Молодежь сюда практически не ходит…
— Мадам заставляет себя ждать! — Толик глянул на часы. — Ты уверен, что она вообще придет?..
— Не нервничай! — Андрей критически оглядел своего подопечного. — Что ты насупился, как милиционер в засаде?.. Ослабь галстук, взбей челку и вообще веди себя попроще…
— Шармерствовать я не буду! — гордо заявил Толик. — Я не Ален Делон!..
— Иди ты! — удивился Андрей. — А я вас все время путаю!.. Ну, раз ты не Делон, у тебя только одно оружие — пламенный глагол!..
Толик не успел ответить. Андрей вдруг сорвался с места и, лавируя между столиками, кинулся навстречу немолодой даме в каштановом парике. Толик надеялся увидеть некую парижскую диву с лебединой шеей и фиолетовыми глазами, нечто вроде тех, что показывают по телевизору с международных выставок женских мод, а увидел довольно нескладную пожилую тетку в скромном сером костюмчике, напоминавшую скорее школьную директрису или секретаря райкома. Толик захандрил и потянулся к водке.
— Она, видишь ли, желает познакомиться! — мрачно сказал себе Толик и наполнил стакан до краев. — Тоже мне, принцесса монакская!.. А с Чеховым она не желает познакомиться?..
Он выдохнул воздух, поморщился и разом опрокинул водку в рот. Оркестр заиграл «На сопках Маньчжурии». За столиками оживились, зазвякали посудой, загомонили…
— Придется немного подождать! — Андрей наконец вернулся к столику. — У нее сегодня несколько деловых встреч. Она даст знать, когда освободится.
— Ах к ней еще и очередь!.. — развеселился Толик. — Ну тогда я пошел танцевать!.. Не могу же я сидеть весь вечер, как дурак с вымытой шеей!..
— Не бузи!.. — предупредил Андрей. — И перестань изображать расшалившегося гения!.. В конце концов, сегодняшнее мероприятие нужно только тебе!..
— Но ты же сказал: «будь попроще»! — кротко изумился Толик. — Вот я и пытаюсь быть попроще!.. Почему я не могу потанцевать?.. Или в этой кунсткамере не танцуют?..
— Сядь! — жестко приказал Андрей. — Я сказал тебе, сядь!.. Если ты сию же минуту не сядешь на место, я плюну на все и уйду!..
— Ой как страшно! — Толик глумливо зажмурил глаза. — Думаешь, кинул мне башлей, так я у тебя в кулаке?.. Да положил я на твои башли!.. Я свободен, понял?.. Сво-бо-ден!..
Толик лихо крутнулся на каблуках, показывая Андрею, до какой именно степени он свободен, и, слегка покачиваясь и натыкаясь на столики, целеустремленно двинулся в сторону оркестра. Андрей дернулся было за ним, но так и остался на месте.
— Господа! — зычным голосом профессионального массовика сказал Толик, и одуванчики голов, как по команде, развернулись в его сторону. Оркестр стушевался и смолк.
— Господа!.. Насколько я понимаю, мы все пришли сюда, чтобы оплакать горькую судьбу России!.. Так давайте же кручиниться организованно!.. Предлагаю сеанс коллективной ностальгии!.. Итак, подо что сегодня плачем, господа?.. Что наиболее эффективно вышибает у нас слезу?.. «Очи черные»?.. «Амурские волны»? Или «Подмосковные вечера»?..
Публика озадаченно молчала, но Толик и не нуждался в диалоге. Он достал из кармана несколько скомканных купюр и размашистым жестом швырнул их аккордеонисту. Оркестр заиграл что-то элегическое. Толик легко, как редиску, выдернул из-за столика какую-то старушку и повел ее в медленном танце, чуть придерживая за талию…
— Господа, не отлынивать! — Толик яростно продолжал активизировать массы. — Плачут все без исключения!.. Второй столик слева, не вижу слез!.. Третий столик справа, не слышу рыданий!.. Господа Шереметевы, Юсуповы, Голицыны, па-а-ачему такая пассивность?!.
Он наконец отпустил свою невесомую партнершу, и та опала у него в руках, как проколотый воздушный шарик. Толик элегантно донес ее до первого попавшегося стула и тут же принялся составлять другие танцевальные пары. Он беспардонно срывал с мест старичков и старушек и выталкивал их в центр зала. Белоголовые старички колыхались под музыку, как одуванчиковое поле под слабым ветром…
— А ну вынуть платки!.. — надрывался Толик. — Изойдем слезой во славу отечества!.. Столик у окна, не откалывайтесь от коллектива!.. Вам что, нечего оплакивать?.. А Бестужевские курсы?.. А Государственная дума?.. А уха с расстегаями?..