Свобода
Шрифт:
... Седая женщина, припав к его груди, беззвучно зарыдала и беззубым ртом прошептала ему в самое ухо:
– Скажи мне правду... все это было ради тебя?..
Отстранился от женщины, волосы на голове зашевелились...
– Скажи мне правду, сынок... Во имя чего было все это?..
– хрипела женщина сквозь слезы.
– Разве брат может поднять руку на брата?!.
По знаку главы исполнительной власти женщину взяли под руки и осторожно оттащили в сторону.
...Какое-то время, чувствуя зуд в волосах, смотрел,
– ... Бедная сошла с ума...
– смущенно, сквозь зубы пробормотал глава и представил ждущего своей очереди высокого мужчину.
– Его сын тоже служил здесь...
– Моя фамилия Салманов...
– сказал мужчина, гордо выпятив грудь.
– Да упокоит Аллах душу твоего сына...
Краем глаз взглянул на Нее, ждущую своей очереди.
– Мать сержанта Маисова...
– Да упокоит Аллах его душу...
– Это был мой старший сын, товарищ Генерал... Теперь у меня остался всего один, и тот без работы. Жить очень трудно...
– Запишите...
– сказал он тем, кто стоял сзади, и подумал: эти люди даже на покойниках делают выгоду.
– Вдова лейтенанта Алескерова...
– Да упокоит Аллах его душу.
– Вдова полковника Сеидова...
...Теперь Ее глаза были совсем близко... Знакомые и полные боли, как глаза близкого человека, глядящего из-за тюремной решетки...
"Кто ты?.." - подумал он, чувствуя, как рука женщины тает в его руке и разливается по всему его телу...
– "Кто ты такая?.."
... Он продолжал держать ее руку и говорить слова соболезнования, как вдруг странная мысль, мелькнувшая в голове, потрясла его.
Быть может, все эти бурные годы, страдания, борьба были во имя этой красивой молодой женщины в черном платье, на чьем лице из-под печали прорывались любовь, боль и радость жизни?!.
В сопровождении телохранителей вышел из зала. Она оставалась где-то позади, исчезала в толпе...
...Жена - как когда-то в годы болезни, приподнялась в постели на локте, поправила дрожащей рукой волосы и, глядя ему в глаза, тем же голосом сказала:
– Дай мне хоть спокойно успокоюсь...
Сердце сжалось... Он опустил окно.
– Во сколько будем в городе?..
...Сидевший на переднем сидении спиной к окну помощни, вздрогнув, перелистал блокнот.
– Наверное, часам к восьми... Прием посла я перенес на завтра, на пять. Заседание коллегии назначено на половину шестого. Вы будете на вечернем заседании...
– помощник взглянул на него и вдруг растерянно: - Вам нездоровится, господин Генерал?..
Посмотрел в боковое зеркало машины.
...Лицо было бледным, в глубине глаз появился какой-то странный блеск...
Это был тот самый блеск... Блеск, утраченный много лет назад на каком-то из жизненных поворотов.
...Надел очки, стал просматривать газеты. Заголовки мешались в глазах...
..Потер лицо, откинулся на
...По мере того, как машина удалялась от городка, глаза почему-то горели... Снова клонило в сон...
А может, все эти переживания, сердечная боль всего лишь сон?.. Ибо если не сон, то великая победа...
Часть 4
...Помощник тут же подскочил подать повешенный на спинке кресла пиджак...
– Не надо, я сам...
– сказал он, сунув руки в карманы, подошел к зеркалу.
...Растрепанные волосы, воротник расстегнут, ослабленный и оттого распустившийся узел галстука, посвежевшее после сна лицо - все это выглядело неплохо. Как в прежние времена. Зачесал рукой волосы назад.
– Кто там, внизу?..
– Все здесь, господин Генерал...
– Я спрашиваю о приглашенных...
– И они пришли...
Сердце его дрогнуло:
– Где они?..
– Внизу...
– Их проводили в банкетный зал или...
– Нет, господин Генерал, они пока в вестибюле...
...На мгновение представилась Она с печальным лицом в том же черном шелковом платье стоящая в вестибюле у белой мраморной колонны в числе остальных приглашенных... Тем же взглядом она смотрела на него и, слегка шевеля губами, казалось, что-то говорила...
...Затянул узел галстука.
– Проведите их в зал...
...После ухода помощника он сполоснул лицо, тщательно причесался, надел пиджак и долго стоял перед зеркалом, вглядываясь в себя.
Цвет зрачков изменился...
...Банкетный зал был слишком ярко освещен... Войдя, в первую минуту не мог разглядеть сидящих за длинным уставленным яствами столом. Он обошел стол, по одному здороваясь с каждым. Подав руку последнему, посмотрел на два пустующих стула.
...Ее не было...
...На сердце стало тоскливо, большими шагами прошел он к креслу с высокой спинкой и тихо сказав:
– Еще раз всем добро пожаловать, - сел.
Поглядывая на два пустых места за столом, спокойным голосом, не спеша, долго и размеренно говорил о невинной крови, пролитой в казарме на окраине, об объективных причинах, приведших к этой трагедии, о сегодняшнем положении в стране, о целом ряде проблем, мешающих ему в работе, о том, что делается для блага народа...
...Уже многие годы ему очень нравилось собственное умение говорить часами на любую тему, не споткнувшись ни на едином слове, не запнувшись ни в одной фразе, нанизывать жемчужины слов, и при этом думать совершенно о другом, что не относилось ни к теме выступления, ни к аудитории, перед которой выступал. В такие мгновения некие невидимые силы наполняли его душу и тело, и вместо усталости, он как бы наслаждался, безграничными возможностями проясненного мозга. Такие выступления не утомляли, а напротив, приносили бодрость. После таких выступлений, возвращаясь в свой кабинет, он с неимоверным энтузиазмом работал до рассвета.