Свободные отношения
Шрифт:
Никчемная тряпка.
— Чтобы не происходило в твоей жизни, хорошее или плохое, никогда никому не показывай, — произносит Илья ровно, сдержанно, ни на миг не отпуская от себя. Превращаюсь в неподатливую палку, одеревеневшую в его руках. — хорошему позавидуют, плохому позлорадствую.
Мне все равно. Пусть думают, что хотят.
— Держи удар, Варя. Как хочешь. Стиснув зубы, натягивай улыбку. И иди вперед.
— Ты издеваешься? — у меня губы дрожат.
— Нет. Я пытаюсь сделать тебя сильнее.
— Сильнее?
— И что такого? — его хладнокровие убивает, — просто секс и ничего более.
— Ты знал, как мне было плохо и вделал тоже самое!
— Да.
Дергаюсь, упираюсь изо всех сил в каменную грудь, пытаясь его оттолкнуть. Задыхаюсь рядом с ним, а ему все равно.
— Посмотри на меня.
— Иди ты к черту!
— Посмотри на меня, Варя.
Сдаюсь, обессиленно замирая — мне из этих тисков не вырваться. Поднимаю на него убитый взгляд, не скрываю горечи, что плещется внутри. Мне жить не хочется. Он меня сломал. Снова.
Мартынов смотрит на меня, молча, пристально, как хищник. И если Неманова я всегда сравнивала с тигром, то это змей. Гигантский, равнодушный, свился тугими кольцами вокруг своей жертвы, и не мигая, наблюдает за ее мучениями.
— Кого ты видишь перед собой? — спрашивает задумчиво.
— Кого? Блядуна очередного! — выплевываю пренебрежительно, снова пытаясь вырваться из его ядовитых объятий.
— Неправильный ответ, — прижимает, лишая возможности шевелиться, — кого ты видишь?
— Предателя!
— Опять неправильно, — качает головой, продолжая гипнотизировать взглядом.
— Отстань от меня.
— Кого ты видишь?
— Тебя, Илья, я вижу тебя.
— Кто я?
— Не знаю!
Человек, который хочет моей смерти! Который медленно вытягивает жилы, вгоняет нож в спину, с наслаждением поворачивая в ране.
— Твой муж, — отвечает вместо меня, — такой же как вчера, позавчера и все дни до этого.
— Уже нет, — еле удерживаю всхлип, — да отпусти ты меня!
И снова размеренный ответ:
— Нет.
— Я ненавижу тебя!
— Ерунда — взгляд темнеет, — это всего лишь эмоции, пустые обиды.
— Пустые? — смотрю на него беспомощно, — пустые обиды???
— Да.
— У тебя все так просто?
— В жизни и так навалом сложностей, нечего их еще создавать на пустом месте.
— Господи, как ты можешь быть таким??? Какое пусто место? Ты предал меня! Променял на какую-то девку.
— Девку зовут Кейт. Ей двадцать три, блондинка, инструктор по йоге. У нее обалденная растяжка. Я просто провел с ней некоторое время. Удовлетворил свои потребности и больше она меня не интересует. Я честен с тобой. Никакого обмана, никаких игр. Нет в этом никакого предательства.
— Заткнись! — зло шиплю сквозь зубы, изо всей мочи
Мартынов охает от неожиданности и отпускает, разжимает свою медвежью хватку на несколько мгновений. Это достаточно доя того, чтобы выскользнуть. Разворачиваюсь и стремительно иду прочь. В груди клубится чёрная ярость, ревность, обида, боль. Я никого не вижу по сторонам, ледоколом прорезаясь сквозь толпу, мечтая оказаться на другом конце Земли, в другом мире, другой галактике. Где угодно, но подальше от него.
Мы из разных вселенных. Для меня то, что он сделал — предательство, грубое, подлое, а для него — ничего не значащий элемент. Он хочет, чтобы я приняла его поступок, проглотила, как нечто само собой разумеющееся и дальше с улыбкой шла, будто ничего не случилось.
Я так не могу! Это невозможно!
Он нагоняет меня уже в холе, хватает за руку, вынуждая остановиться.
— Убери свои грязные лапы, — уже рычу, — не смей ко мне прикасаться!
— Варвара, послушай, — удерживает, не смотря на отчаянное сопротивление,
— Не хочу, — зажимаю уши руками, — я ничего не хочу! Оставь меня в покое! Уходи! Вали к своей королеве растяжки!
Илья встряхивает меня, как куклу, прерывая набиравшую обороты истерику.
— Я никуда не пойду. Останусь здесь, с тобой.
— Не надо мне одолжений! — толкаю его в грудь, вынуждая отступить, — катись на все четыре стороны! Я возвращаюсь домой! В Москву.
Мартынов не так спокоен, как хочет казаться. В голубых глазах шторм бушует, крылья носа трепещут. Он злится на меня! Он спутался с какой-то шалавой, и еще смеет на меня злиться!
— Никакой Москвы. Здесь останешься. Со мной!
— Ни за что! Мне такие игры не нужны! Это слишком больно!
— Пройдет. Сама потом поймешь, что так надо.
Не представляю, как тут можно понять? Принять???
— Не пойму! Слышишь, Ильюш. Не пойму никогда! Потому что это неправильно! Потому что мне плохо! Ты сделал мне больно.
— Потом будет легче!
— Потом? То есть это еще не все?
— Все? — он усмехается, снова надевая хладнокровную маску, — мы с тобой, милая, только в начале пути. И он будет долгим.
— Долгим? — тупо переспрашиваю, обливаясь внутри кровавыми слезами.
— Длиною в жизнь.
— То есть я всю жизнь с тобой страдать должна?
— Варь, тебе сейчас плохо, поэтому ты не видишь всей картины целиком. Ты еще мне спасибо скажешь. Просто поверь, все у нас будет отлично. Надо только приложить немного усилий.
Молча разворачиваюсь и иду к выходу.
Мне нечего сказать. Я умираю, а в нем нет и капли раскаяния, он говорит о каком-то светлом будущем. Стратег, мать его. Сенсей гребаный.