Свод

Войтешик Алексей Викентьевич

— Сейчас он отдыхает. — Стараясь смягчить то, что следовало сказать, ответил Война, глядя, как в этот момент и Сусанна снимает с головы промокший капюшон.

— Климиха сказала, что пана Альберта хватил удар, но…, — одновременно замечая, как от этих слов качнуло пани Ядвигу, и, с трудом отвлекаясь от созерцания лика прекрасной девушки, в которую превратилась золотоволосая, курносая дочь Патковских, поспешил успокоить их Якуб, — всё худшее уже позади. Сейчас его не нужно беспокоить. Пан Альберт до утра должен спать, так сказала Климиха…

Панна Ядвига, — отвердевшим тоном, продолжил Война, — я дал обещание пану Альберту, что на то время, пока не разрешится один…, — Война снова запнулся, думая, как же ему обрисовать данную ситуацию, — …вопрос, я почту за честь принять под защиту стен нашего родового замка вас и пани Сусанну…

Молодая пани Патковская тут же бросила красноречивый взгляд в сторону матери. Девичьи глаза, полные слёз переживания за отца, говорили Якубу о том, что для Сусанны слова молодого Войны не были новостью. Более того, в её взгляде ясно читалось несогласие с родителями в этом вопросе, однако она, как девушка благоразумная и воспитанная спорить с ними не решалась.

— Пан Война, — тихим, но властным голосом ответила панна Ядвига, — видит бог, ни я, ни моя дочь, даже, несмотря на слова и заботу моего супруга, не решились бы отступить от общепринятых норм и жить под чужим кровом, если бы не события сегодняшнего дня.

Альберт совсем извёлся от всех этих Базылей и Юрасиков. — Панна набожно перекрестилась. — Уже который день у него, да и у нас только хлопоты да поездки. Это и понятно, ведь мой муж хоть и бывший, а все же судейский служащий. За многие годы добросовестного служения королевским законам, он, сменив двоих Судей, так и не смог смириться с тем, что подобные события могут обходиться без него. Вот и сегодня он уехал ещё затемно, оставив нас снова ждать и переживать. Я знала, пан Война, что добром это не кончится, ведь Альберт уже не молод. Видите, я оказалась права.

Панна Ядвига сдержанно смахнула выступившие в уголках её карих глаз слёзы:

— Вначале, — продолжила она, с трудом справляясь со вздрагивающим дыханием, — отсюда, с сообщением о том, что с Альбертом случилось …несчастье, от вас прискакал человек, но едва только мы с Сусанной собрались ехать в Мельник, как из Жерчиц к нашему убежищу привезли этих несчастных…

Панна Ядвига указала на Глеба и Петра, что, находясь в стороне от панского внимания, несмотря на свои раны, уже выбрались из телеги и стояли, замерев в ожидании.

— Мы, — продолжила панна, — перевязали их и сопроводили сюда. То, что рассказывают эти люди, убеждает меня в том, что мы были несправедливы к словам нашего отца и вашему великодушному приглашению, пан Якуб. Мы просим вас о защите…, — панна Ядвига и её дочь покорно склонили головы перед молодым паном.

— Почту за честь. — Ответил Война, впервые чётко осознавая, что злодейка-судьба своеобразно вняла его недавним просьбам о том, чтобы предоставить ему хоть какие-то дела и хлопоты. Уж больно хотелось этому молодому человеку доказать своему отцу, что в Мельнике отныне хозяйничают надёжные молодые руки и совсем неглупая голова. «Просил — получи»: — ответила судьба и тут же, словно большой угольный мешок, уложила на его плечи груз ответственности за всё происходящее. Да, Якуб понял это именно сейчас, поскольку все окружающие, включая пана Станислава, глядя на него, ждали.

«Что же дальше? — спрашивал он себя. — Проводить панну Ядвигу и Сусанну или…? А что тогда делать тем, кто, выбравшись живыми из лап самого чёрта, то же приехали ко мне искать защиты и справедливости?»…

Якуб вдруг почувствовал, что все эти рассуждения пусты и просто отнимают у него бесценное время. Ведь чего тут размышлять и нервничать? Раз он хозяин Мельника, и всё возложено на него, стало быть, всё, чтобы он сейчас не решил и не сделал, должно быть принято теми, кто вверяет ему это право ответственности.

Война решительно повернулся к Глебу и Петру:

— Что с вами было? — Последовал вопрос и, окружающие, изнемогающие от присутствия страха и жажды любопытства, задержали дыхание, чтобы не пропустить ни слова из леденящего душу рассказа.

— Пан, — с готовностью отозвался Пятрок, и по его грязному, мокрому от холодной мороси лицу скатилась слеза, — мы, пан Война, ўжо і не дбалі пабачыць вас жывым. Там, каля Жэрчыц, як толькі ўзняліся на ўскос, вы і пан Альберт паехалі далей, а я за вамі.

Раптам чую, ззаду мяне цішыня, азірнуўся, а Глеба ўжо няма! — Глаза говорившего наполнились ужасом, — Толькі я адкрыў рот, каб вас паклікаць, нешта смядзючае мяне падхапіла, да і панесла ўверх...! Толькі я і бачыў, што кавалак неба. Вядома ж, прывіды ж нябачныя. А тады гэты ...мяне кінуў. Гэтак, паганіна, бразнуў аб зямлю, што я ўжо паспеў і з бацькамі - нябожчыкамі павітацца. Як ачуняў, агледзеўся — ўвесь у крыві. Уся скура крыжамі пасечана, быццам нейкі вар’ят мяне не як чалавека, а як асвежаваную свінню нажом крэмзаў... [89]

Под нарастающий гул и тяжёлый вздох присутствующих бедняга Пятрок, морщась от боли, продемонстрировал страшные отметины Юрасика. Война почувствовал, как у него самого застонала тупой болью ушибленная при падении спина.

— А ты, Глеб, — хрипло произнёс он, — что было с тобой?

— А чё тут рассказывать, пан Война? — ответил сквозь зубы рассен, лицо которого разбухло и заплыло синевой. — Я-то даже на тот откос подняться не успел. Что-то меня так сильно шибануло в голову и плечо, что я, как видно за все свои прежние грехи, провалился прямо в Пекло, потому что где был, что было, не знаю. Одна темень. Помню только, как очнулся. Голова гудит, тело болит, полный рот песка и крови.

Как расшевелился — скатился с откоса, смотрю, сверху Петро ползёт на пузе. Кое-как доковыляли до Жерчиц. Там люди перепугались, не стали нас толком ничего спрашивать, даже в деревню не пустили. Правда, дали телегу, провожатого и отправили разбираться прямо к пану Альберту, что долго служил при суде. Я им говорил, что пана Альберта дома не будет, он, скорее всего, в Мельнике, но никто даже слушать не хотел. Выпроводили нас, будто мы какие-то прокажённые. Странные эти жерчицкие приболотники. Вроде и в костёл ходят, а ведут Себя не по Христу. Хотя, — Глеб обернулся, — телегу-то дали. И на том им спасибо.