Сводные. Запрети мне любить тебя
Шрифт:
Забрав стакан с прохладной водой из маминых рук, отказалась от того, чтобы она меня напоила сама.
– Только не напрягайся, - произнесла она, доставая платок из сумочки, надетой через плечо, и утирая им слезы.
Утолив жажду, отставила стаканчик на тумбочку возле кушетки, и внимательно посмотрела на маму, понимая, что её состояние – это ненормально. Мысли потихоньку начали выбираться из болота, а в груди проклюнулась тревога.
Что-то не так.
– Мам?
Простой вопрос, но она поняла, о чем
– Не сейчас, Ева. Ты только пришла в себя…
– Почему я в больнице?
– Ева… - Мама положила свою руку поверх моей и ласково погладила. – У тебя случился сильный стресс. Врачи прокапали тебе успокоительные и восстанавливающие растворы, но ты не приходила в себя целые сутки. Я понимаю, что ты хочешь узнать всё здесь и сейчас, но, поверь, пока тебе нужно окончательно прийти в себя. Отдохни.
Успокоительные?.. Теперь понятно, почему я так странно себя чувствую, и почему у меня провалы в памяти.
Но проснувшаяся тревога уже не отпускала. Потянув за ниточку, я шаг за шагом приближалась к чему-то. И чем ближе я была, тем неспокойнее мне становилось. И, уже спустя пару минут, меня накрыла самая настоящая паника.
В голове начали проноситься ужасные картины и звуки: скрежет металла о металл, звон битого стекла, крики людей…
Вспышка вызвала сильную головную боль, отчего я рефлекторно приложила руку к виску и крепко зажмурилась, простонав от острой боли.
– Ева? – С тревогой в голосе позвала меня мама. – Что случилось? Давай я позову врача.
Она тут же поднялась с кушетки и направилась к выходу.
– Нет, - слабо произнесла я непослушными губами, но мама меня услышала. Остановилась. – Не нужно врача. Просто немного заболела голова.
Мне до безумия не хотелось вновь испытывать эту пустоту после успокоительных, а если сейчас придут врачи, то, увидев мое состояние, вновь прокапают какую-нибудь хрень, после которой я буду сама не своя.
И ничего не вспомню. Это точно.
– Ты уверена? – С сомнением переспросила мама, держась за ручку двери.
Я покивала, чувствуя, что не смогу ответить ей словами. Сил нет.
– Я посплю лучше.
На лице мамы, внезапно ставшем на несколько лет старше, проступила тень улыбки.
– Тогда отдыхай, солнышко.
– Она подошла ко мне, положив теплую ладонь на лоб. Склонилась и поцеловала в щеку. – Я скоро вернусь.
Она неспешно покинула палату, постоянно оборачиваясь, словно ожидая от меня какой-то реакции или не желая уходить. Но вскоре я вновь осталась одна. И, вместо сна, начала шевелить конечностями, которые были непослушными после долгого лежания в одной позе.
Постепенно приходя в себя, приподнялась на кушетке и оперлась о спинку, принимая полу сидячее положение. Я чувствовала себя безумно уставшей. В глаза
Прикрыв глаза, полностью расслабилась, и вновь окунулась в ужасающую картину, которая вспышкой промелькнула в сознании, заставив испытать дикую головную боль.
Возможно, не стоило этого делать так рано, пока я еще полностью не восстановилась, но сделанного не вернешь. Воспоминания обрушились на меня потоком лавины. Они снесли все барьеры, которые были выстроены лекарством в моем сознании.
Ссора с Яном. Болезнь. Его исчезновение. Гонки. И…
Ян…
Слезы и боль душили. Я не могла сделать вдох. А когда у меня получилось это сделать, рыдания толчками вырывались из моей груди. Слезы катились градом по щекам. Отбросив покрывало в сторону, свесила ноги с кушетки, понимая, что если я прямо сейчас не узнаю, что с Яном, то сойду с ума.
Устойчиво стоять на ногах было нелегко. Я пошатывалась, держалась за предметы вокруг, но заставила себя дойти до двери палаты. Вышла наружу.
В коридоре на меня обрушились звуки. Множество звуков. Шум. Люди вокруг разговаривали, сидя на скамейках ожидания. Мимо сновали врачи и медсестры.
Одна из них, заметив меня, подошла и озабоченно поинтересовалась:
– Соколова? Почему вы вышли из палаты? Вам сейчас нельзя вставать.
Я вцепилась в предплечье смуглой медсестры и, продолжая беззвучно плакать, отчаянно спросила:
– Где Ян Соколов? Отведите меня к нему.
Девушка не смогла скрыть первых эмоций, промелькнувших на её лице. В них сквозило сожаление и жалость.
– Соколова, пройдёмте со мной, я отведу вас обратно в палату и всё вам расскажу, - она говорила со мной таким тоном, будто я была несмышленым ребенком, от которого нужно было скрывать правду, иначе он впадет в истерику.
– Пожалуйста, - я не позволила себе сдвинуться с места. – Скажите хотя бы, что с ним? – Шептала непослушными губами.
На этот раз медсестра не позволила эмоциям взять верх и отлично себя контролировала.
– Вас же Евой зовут, да? – Попыталась увести тему в иное русло. – Давайте, я отведу вас в палату, позову ваших родителей, и они поговорят с вами.
Понимая, что спорить с ней бесполезно, сглотнула противный горький ком в горле и согласно кивнула, позволяя девушке отвести меня обратно в палату.
Как только медсестре удалось уложить меня на кушетку, она нажала на кнопку вызова, лежащую на тумбочке, и через пару минут подошел врач.
Осмотрев меня, он поджал губы и неодобрительно покачал головой, с укоризной взглянув на меня. Назначил лекарства, которые медсестра тут же подключила к катетеру, чтобы прокапать их, и настоятельно порекомендовал мне соблюдать постельный режим.