Сводные
Шрифт:
Она даже ходит иначе. Не как обычные люди.
Ее движения настолько плавные и мягкие, что даже кошки рядом с ней выглядят угловатыми неумелыми охотницами. При взгляде на ее расправленные плечи, тонкую талию, узкие бедра и невероятно длинные ноги, я не могу не думать о том, как она может двигаться еще. Не только в танце.
Достаю телефон и мельком гляжу на время. Успеваю.
Привычно проверяю сообщения, но там пусто. Маяк ничего не пишет. Наверняка, длинные языки уже донесли, и он знает про мою короткую отсидку.
Пересаживаюсь на другую ветку и проверяю электронный билет и время начала. В десятый раз за вечер. Да, я не опаздываю. Переживать не о чем. И, конечно, вернусь до полуночи, ведь заканчивается все около десяти.
«Бро (1), какие планы?» вдруг приходит месага (2) от Луки.
Набираю, но потом стираю. Пусть никто не знает об этом. Как будто это только моя тайна, а она будет танцевать только для меня в пустом зрительном зале.
Конечно, это не так, и только в моих мечтах, которую ночь, все именно так.
Лука видит, что я просмотрел месагу, поэтому молчать нет смысла. Достанет же. Пишу «Отвали. Не сегодня». Наверняка хочет позвать на очередную вписку (3), бухло, девочки, косяки.
Это моя жизнь, и я обязательно к ней вернусь. Но завтра.
А сегодня я иду на балет.
За девятнадцать лет я ни разу не бывал в Александринском театре. В школе нас водили на спектакли, но я ничего не запомнил. В очереди в одиночестве, среди разряженных зрителей, чувствую себя странно.
Впервые благодарен пандемии за маску. С ними я почти сросся, не знаю, как буду жить после, когда больше не надо будет скрывать свое лицо. Если такой момент вообще наступит…
Людей немного. Всех пропускают через металлодетектор, осматривают вещи и разрешают идти к гардеробу. А меня, разумеется, просят отойти в сторону. Как будто у меня на лбу написано, кто я такой.
— В балет пришел, парень? Сам? А почему?
Вру, что пришел посмотреть на свою девушку, она балерина. Но второй охранник особенно въедливый, просит снова просветить рюкзак и обыскивает меня по второму кругу. Очередь уже зашла и, кроме нас, больше никого нет.
— Да отпусти ты, парня, Сергеич, сейчас уже третий звонок. Его ж не пустят.
Меня уже обсветили и обыскали, но Сергеич не слушает напарника. Все прикидывает, куда я запрещенные вещества дел. Мимо идут последние разодетые мужчины и женщины в мехах и драгоценностях. И тут я, в джинсах и батнике. Ну не мог же я рубашку надеть? Мама бы сразу заподозрила неладное. Только и мог, что джинсы надеть без дыр на коленях, уже прогресс, но Сергеича этим не проймешь.
Понятно, что мой внешний вид отличается от остальных зрителей, но я всего-то и планировал, что на балеринку в ее естественной среде одним глазком глянуть, а не фланировать (4) тут с видом петербургского интеллектуала.
— И как звать твою девушку? — сбрасывает последний козырь охранник.
Имена под афишами я изучал особенно пристально, даже звонил в театр, чтобы выяснить, точно ли в спектакле принимает участия та, что мне нужна. Но сейчас все другие имена вылетели из головы, а придумывать какую-нибудь «Олю Иванову» чревато. Могут развернуть на месте.
— Юля Дмитриева.
Глаза Сергеича лезут на лоб, и я моментально жалею о сказанном. Даже охранник понимает, что я с балеринкой не два сапога пара.
— Да, отстань от парня уже! В зал ведь не попадет, — повторяет напарник и вдруг подмигивает. — Хорошие девочки любят плохих парней, верно? Как будто ты никогда подростком не был, Сергеич. Запугаешь, больше в театр носа не кажет. Беги, давай, и сразу наверх и налево. Твоя ложа там.
Киваю, разворачиваюсь и почти бегу по пустым уже проходам. Нет времени рассматривать лепнину, картины, плафоны и светильники. Но дорогу снова преграждает какой-то ряженный. Сначала решаю, что он тоже охранник, но он тыкает мне в лицо какими-то книжечками со словами:
— Двести рублей.
У меня в кармане всего пятьсот, так что обойдусь без программки. Разберусь, что к чему, это же балет, а не высшая математика, чтобы сидеть со шпорами.
Хочу обойти, но не выходит.
— Тогда бинокль. Всего сотка. В ложе пригодится.
Я и так не могу отделаться от чувства, что проник в лагерь врага, а с биноклем и подавно, то ли шпионом окончательно стану, то ли извращенцем. Но удержаться не могу. Сижу я далеко.
А рассмотреть ее я хочу всю и как следует.
Подхватив бинокль, мчусь к своему входу и получаю недовольное цыканье билетерши, которая проверяет мой электронный билет.
— Опаздываете, молодой человек. Это вам не кинотеатр. Быстрее занимайте свое место и не шумите.
Квест (5) «попасть в зрительный зал» наконец-то пройден. Занимаю свое место, оба кресла по обе стороны от меня, по правилам социального дистанцирования, заклеены запрещающими лентами. Гляжу вниз, там с креслами та же история. Выглядит так, будто в театре прошла безжалостная резня и зал сплошное место преступление.
Свет в помпезном зале меркнет, и зал аплодисментами встречает дирижера. Почему? Он ведь еще даже не начал играть, а вдруг оркестр облажается?
Время тянется медленно, краем глаза вижу, как пара справа открывает программки. Да ладно, это же «Лебединое озеро», все предельно просто. Будут лебеди, озеро и трагедия. Разве нужно вычитывать что-то там еще?
Занавес ползет в стороны, и на сцену высыпает сразу толпа танцовщиков. Я припадаю к ограждению ложи.
На сцене танцуют пятнадцать девушек в одинаковых платьях, а я чувствую себя дураком. Почему я был так уверен, что узнаю ее? Издали, в костюме и гриме, в движении?