Своё никому не отдам
Шрифт:
— Работайте по плану, — Гриша не выдержал затянувшейся паузы и махнул рукой.
— На буссолях, данные!
Справа и слева прокричали две цифры. Никем не примеченный плашетист сообщил третью, после чего наводчик что-то подкрутил и, прильнув к прицелу, пошевелил в нём ещё одно место.
«Горизонтальную поправку взял на глазок», — сообразил Гриша.
— ПравИльные, пять влево, — вдруг потребовал прильнувший к окуляру солдатик.
Дюжие хлопцы, сунув ломы под раскоряченные станины, поворотили
— Беглым, — и более не отвлекался от окуляра, только сдвигал горизонтальное колесо.
При каждом выстреле ствол откатывался назад на метр, вышвыривая вперёд себя мощную струю воды. Вперёд — это относительно направления своего движения, а на самом деле — назад в землю между станинами, отчего грязные брызги разлетались во все стороны. Чумазые заряжающие сноровисто руками выводили его обратно, открывали затвор, подносили пенал с зарядом и вталкивали его вслед уже досланному до места заострённому спереди цилиндру снаряда. И ещё в какую-то воронку заливалось ведро воды. Потом наводчика за приделанную к его спине рукоятку отрывали от прицела и давили на рычаг утопления воспламеняющего стержня.
Выстрел.
И снова весь цикл.
И так девять раз.
Потом наводчик дал команду: — Дробь.
Царь, следивший за слаженной работой расчёта, выглядел недовольным, когда всё завершилось, но, переведя взор в сторону мишени, успокоился. Стрелять больше не по чему.
— Простите, госпожа прапорщик, я, кажется, по каркасу угодил ненароком, — наводчик выглядит смущённым.
— Оляпка — лопух — прицел обнизил, — недовольный взгляд в сторону планшетиста, — а ты что, не видел куда попадания ложаться? Поправить не мог? Растерзаю. Последним выстрелом понтон утопил, раззява, — а Наталья строга.
— Это, госпожа прапорщик, на последнем заряде перекос в пенале был. Часть пороха выкрошилось мимо. Вот и не долетело чуток, — неожиданно вступился прибойниковый заряжающий. А пенальный показал пустую деревянную трубку.
— Точно. Плохо натёрли воском, вот оно и прихватило с краю.
— Э, княгиня, если вы не заняты сегодня вечером, не заглянете ли на ужин ко мне в терем. Мы с хозяйкой моей Ольгой Фрицевной были бы рады вас принять и угостить по рысскому обычаю. Мужа вашего тоже непременно с собой берите.
Вот это дела! Кажется, папенька вернулся к обычному своему доброму расположению духа, если позволяет себе столь пикантные шутки.
Наталья же, видно сгоряча да в запале, лопухнулась мило и по-девичьи:
— А почему княгиня?
— А потому что княжной можно только родиться. А вот княгиней стать проще, или при замужестве, что, увы, не случилось, или по Высочайшему указу, что только что произошло. Итак княгиня… э-э…
— Вельяминовы мы, — второй раз подряд сплоховала Наташка.
— Это по мужу ты, дочка, Вельяминова, а урождённая?
— Чертознаева.
— Так обязательно пожалуйте к ужину. Сегодня же. И князя своего Чертознаева непременно берите с собой.
Ого!!! А папенька-то совсем расшалился. Ведь знает, кто она. Или это в его огород камушек? Или это он Наташку интригует, проказник?
— А скорострелки смотреть будете?
— Скорострелки? А это что было?
— Дальнобойка.
— Ах дальнобойка! Тогда давайте и скорострелки посмотрим.
Батарея из четырёх коротких гладкоствольных пушек вымчала из-за перелеска и развернулась пред строем деревянных щитов. Ездовые заставили лошадей чуть попятиться и придержали их, что на пару секунд отвлекло внимание наблюдателей, поэтому начало стрельбы оказалось неожиданностью. Минуты не прошло, как выпустив по десятку снарядов, орудия снова пришли в движение. Они катились обратно что есть духу за подгоняемыми конями.
— И это всё? — Иван Данилович в недоумении.
— Осмотрим щиты.
— Извольте, воевода, — батюшка, после разговора с Натальей, кажется, постоянно хочет уязвить своего младшего сына. Но не очень-то до него достучишься. Гриша уже спокоен.
Осмотрев повреждения и пересчитав щиты, царь изменил своё отношение к увиденному:
— Пять минут и трети полка нет. Это же просто избиение, а не война.
— Ну так мы к нам гостей не звали.
— Ты действительно вырос, сынок. И в наставлениях больше не нуждаешься, — тон отца изменился. Он уже не шутит. — Опять княжны твоей задумка?
— Нет. Дядя Петя, пушкарь стрелецкий со товарищи постарался. Я его тоже в прапорщики возвёл.
— Что так мало? Нам этих пушек на полях сражений ох как не хватало.
— Ему уважение нужнее жалования. А на острове только Тыртов старше в звании. Его бы, кстати, капитаном, а не полковником пожаловать, потом майором. Три бы раза человеку приятное сделали. Он тебе завтра своих пехотинцев покажет, так ты его сразу в генералы забреешь и увезёшь с собой, а у нас с ним тут ещё не всё сделано.
— Ладно, сынку. Не ругай папку. Сперва покажи, что сам хотел. Потом — что я попрошу. А уж после того разговаривать станем. Ты вот скажи мне неразумному, отчего это в том лесочке деревья словно по шнурочку растут?
— Сорные породы-затенители высадили. А как кроны сплетаться станут — сосну тут утвердим. Когда окрепнет она — тогда лиственный крупномер уберём и в печах истопим, а тут корабельный лес встанет, дерево к дереву.
— Вот уж удивил, так удивил. Лес он, видите ли сажает. Да пока те сосны вырастут, тебя уже на свете не будет.