Свой среди чужих
Шрифт:
– Нет, – раздраженно выпалил Самусев. – Разговор еще не окончен… Сядь на место.
Парамонов опустился на стул.
– Наверное, ты считаешь себя обиженным. И обиженным несправедливо. Как-никак, пятнадцать лет выслуги, с десяток поощрений… Между прочим, когда сегодня утром мне позвонил генерал Коновалов и начал интересоваться твоей биографией, я ему прямо сказал, что считаю тебя первоклассным сыщиком. Но суть не в этом. Он требовал тебя остепенить. Похоже, его кто-то крепко накрутил. Не исключено, что тот же прокурор.
– Меня что, собираются выбросить из
– Ну, об этом разговора пока не было.
– Пока?
Самусев укоризненно покачал головой.
– Неужели ты думаешь, что я способен сдать своего лучшего оперативника без боя?..
Было видно, что разговор дается ему с огромным трудом: на лбу выступила испарина, пальцы нервно отстукивали по столу чечетку. Парамонову вдруг стало искренне жаль полковника. Раздражение сменилось усталостью, злость – апатией.
– Я все понимаю, – успокаивающе проговорил он. – Я понимаю, что на вас надавили сверху и открытым текстом приказали убрать меня с этого дела.
Самусев покрылся багровыми пятнами. Вытащил носовой платок и промокнул вспотевший лоб.
– Не говори глупостей. При чем здесь убийство Потаниной?
– При том, что я копнул это дерьмо слишком глубоко. Пока топтался на одном месте, меня не трогали, но как только зацепился за что-то существенное, сразу же перекрыли кислород. Значит, еще чуток, и Кайзера можно будет брать с потрохами. А потом и заказчиков. Это во-первых. А во-вторых, у нас наконец-то появился реальный шанс доказать, что и мы чего-то стоим.
Несколько минут Самусев молча перебирал лежавшие на столе бумаги. Вид у него был сосредоточенный. Идея Парамонова была не так уж и плоха: за последние несколько лет никому в органах не удавалось усадить профессионального убийцу на скамью подсудимых. В случае успеха его отдел мог стать пионером в этом, казалось бы, безнадежном деле. Но, с другой стороны, идти наперекор начальству было рискованно. И Самусев выбрал компромиссное решение:
– Даю еще неделю. Если за это время не сумеешь собрать необходимые доказательства вины Кайзера и не выйдешь на заказчиков, тебе конец. Ясно?
– Так точно! – вытянулся в струнку Парамонов.
– А теперь иди.
Под пристальным взглядом полковника Парамонов сложил в папку свои бумаги, развернулся и направился к выходу. Несмотря на откровенный ультиматум со стороны Самусева, он чувствовал, что добился своего. У самой двери его остановил громкий голос:
– Может, тебе еще людей подкинуть?
«Сегодня что, Рождество?!» – подумал Парамонов и, не в силах сдержать радостную улыбку, согласно кивнул:
– Хорошо бы.
– Ладно, забирай от Зинчука Ерохина.
– Может, лучше Гену Петрова?
– Не торгуйся, ты не на базаре! – гаркнул Самусев, и Парамонов понял, что на большее вряд ли может рассчитывать.
Вторую половину дня Парамонов провел как белка в колесе: работал с бумагами, допрашивал свидетелей по делу об убийстве депутата, пил черный кофе и, как обычно, ничего не ел. И все это время
Однако после работы, часиков этак в девять, Парамонов позвонил Семену и предложил встретиться. Они жили не очень далеко друг от друга, вечер выдался сухим и теплым, поэтому Семен не возражал против прогулки перед сном.
Они встретились у станции метро «Невский проспект» и вдоль канала Грибоедова отправились в Михайловский сад, который находился совсем рядом. Некоторое время просто прохаживались по аллеям сада, дышали свежим воздухом и обменивались короткими, ни к чему не обязывающими репликами. Семен догадывался, что Парамонов вытащил его из дома не просто так. Ему не терпелось узнать, что происходило в кабинете Самусева за закрытыми дверями. Однако Парамонов начал говорить о другом:
– Полковник пообещал дать нам в помощь Николая Ерохина. Как он тебе? Ты ведь знаешь его гораздо лучше, чем я.
– Мужик нормальный. Работать умеет и любит. Правда, охоч до женского пола, но кто из нас без греха?
– Ты прав.
– Вообще-то Ерохин обладает нестандартным мышлением, – с воодушевлением продолжил Семен. – Некоторые, казалось бы, понятные вещи прямо-таки выворачивает наизнанку. Иногда послушаешь его и чувствуешь себя полным профаном в сыщицком деле. У Ерохина очень развита профессиональная интуиция – преступника чует за версту.
– Ты меня здорово порадовал, – грустно улыбнулся Парамонов. – Я ведь с Ерохиным работал мало и, когда полковник подсунул его нам, упирался руками и ногами… Что ж, завтра ознакомлю его с материалами по убийству Потаниной. Глядишь, подкинет новые идейки.
– В этом можешь не сомневаться! – горячо заверил Семен. – Втроем нам сам черт не страшен. До конца предварительного расследования куча времени – целый месяц.
– Да нет, Семка, ошибаешься. – Парамонов тяжело вздохнул. – Всего семь дней. Самусев поставил условие: если не справимся за неделю, передает дело Зинчуку.
– Бубашкин постарался? – догадался Семен.
– Он. Да и не только он. Самусев проболтался, что сам генерал Коновалов требовал отстранить меня от дела. Так что, если за этот срок ничего не раскопаем, нам крышка.
– Ты по-прежнему уверен, что Кайзер причастен к убийствам в Приморском лесопарке?
– Да. Только доказать это уже невозможно. По официальной версии его прикончили конкуренты. Все уверены, что это дело рук «центровых». По мне, эта версия ничуть не хуже всех остальных… – Парамонов вдруг замолчал и, почувствовав на себе чей-то пристальный взгляд, оглянулся.