Священные холмы
Шрифт:
Она закрыла глаза и на мгновение представила, как в присутствии Дану и Дагды происходят жертвоприношения, и не только ягнят и быков…
Женщина сложила руки на груди и замерла. Что чувствовали Боги в тот момент, когда головы их врагов скатывались с жертвенного камня? Чувство удовлетворения? Сознания собственной силы? Сколько лет зловещий Кром-Кройх, которым пугают детей, стоит в святилище? Тысячу лет? А может быть больше?
Мойриот охватило волнение и сознание собственной ничтожности. Она отрыла глаза: в какой-то момент ей показалось, что каменное изваяние древних обитателей Эрин смотрит на неё пустотой своих глазниц.
Женщина склонилась перед ним на колени, зашуршала трава, покрытая тонким слоем изморози. Неожиданно до её слуха донеслись едва различимые голоса.
Мойриот не придала этому ни малейшего значения: в этот вечер священная долина была переполнена людьми. Она, не торопясь, поднялась с земли, отряхнула от снега и заиндевевших листьев подол плаща, направившись к выходу из медионеметона.
– Не в первый раз выполняю подобные поручения… – говорил один из голосов. Он явно принадлежал мужчине.
– Я надеюсь на тебя… Если не справишься – тебя схватят и я не смогу помочь. Ты понимаешь, что тебя ждёт? – спрашивал второй голос. Мойриот он показался знакомым… Где-то она его уже слышала… Но где? Вероятнее всего, в замке Конайре. Но кому он принадлежал?
– Я хотел бы получить награду сейчас. – Снова заговорил некто.
– Хорошо. Вот возьми…
– Сто кумалов?!
– Да… Если всё пройдёт благополучно, получишь столько же. В эту ночь решается судьба королевства.
Мойриот почувствовала, что её руки стали влажными о волнения и возмущения: только что она стала свидетельницей заговора. Но против кого?..
Голоса стихли и пропали, женщина услышала удаляющиеся шаги.
– Неужели они хотят убить короля? Но кому это надо? – она быстро перебрала в памяти всех придворных. – Фиона! Больше некому! Но у неё должен быть помощник! Советник Мак Алистер! Это он! Но второй голос явно принадлежал наёмнику? Вряд ли его увидишь среди королевской свиты… – размышляла она. – Он может нанести удар в любой момент! Что же делать?..
Первым порывом было: пойти к олламу всё ему рассказать. Но что он сможет сделать: обвинить прилюдно Мак Алистера в заговоре? Конечно, Катбаду поверят – все знают о его даре предвидения. А, если это не советник Мак Алистер? И она ошиблась?
Затем она решительно направилась к королевскому шатру, рядом с ним располагались шатры королевы Фионы и Ингела.
Мойриот встала между ними и прислушалась к своему внутреннему голосу. Но он отчего-то безмолвствовал…
Неожиданно из своего шатра появился Ингел. Увидев Мойриот, он подошёл к ней.
– А это ты, женщина-друид! В королевском замке не было времени поговорить с тобой. Прошу, окажи такое одолжение: зайди в шатёр!
Ингел откинул полог, жестом приглашая Мойриот войти. Женщина не колебалась: вероятно, так было угодно судьбе! Она прекрасно помнила: накануне Самайна возможно многое.
Она вошла, её тотчас обдало теплом, исходящим от жаровни.
– Приветствую, тебя Мойриот! – сказала Моргауза.
Гостья кивнула в ответ. Моргауза пригласила её присесть около жаровни. Мойриот поднесла замёрзшие руки к тлеющим углям, пальцы почувствовали живительное тепло. Оно начало разливаться по всему телу…
Моргауза и Ингел многозначительно переглянулись.
– Мой сын хотел бы узнать свою судьбу. – Сказала Моргауза.
– Накануне Саймана – это очень опасно. – Пояснила гостья.
– Пусть так! – воскликнул бастард. – Но в Эргиал ни один друид не скажет мне правды! Напротив, сейчас самый подходящий момент.
Мойриот усмехнулась.
– Хорошо. Если тебя не пугает канун Саймана. Я предскажу тебе судьбу.
Она достала небольшой кожаный мешочек и высыпала его содержимое прямо на одну из волчьих шкур, набросанных вокруг жаровни. Ингел внимательно смотрел на кости с огамическими письменами.
– Ты уверена, что эти кости скажут правду? – засомневался он.
– Да. Они ещё ни разу не ошиблись. – Заверила Мойриот. – Дайте мне чашу…
Она сложила кости в чашу, придерживая её сверху рукой, описала чашей полукруг перед собой, затем прошептала заклинание, и… кости снова оказались на волчьей шкуре. Но теперь по ним читалась судьба.
Мойриот внимательно рассматривала огамические знаки, что были вырезаны на костях. Наконец она взглянула на Ингела.
– Ты уверен, что хочешь узнать свою судьбу?
– Да! – с нетерпением воскликнул бастард.
– Так вот: у тебя нет судьбы!
Ингел и Моргауза замерли, в их глазах читался ужас.
Первой очнулась Моргауза.
– Что ты говоришь?! Как это может быть!
– Такова воля богов. – Коротко пояснила Мойриот. – Я лишь передаю её.
Моргауза вскрикнула и побледнела. Ингел застыл, словно изваяние Кром-Кройха. Его единственный здоровый глаз светился ненавистью.
– Значит, кто-то хочет моей смерти?! – воскликнул он. – Что ж! Я буду во всеоружии! А кто именно, ты можешь сказать?
Мойриот догадалась, что разговор около медионеметона имеет к смерти Ингела непосредственное отношение, а отнюдь не к королю.
– Нет, кости об этом не говорят…
Приближалась полночь. Костры в долине Маг-Слехт вспыхнули с новой силой. Оллам, король Конайре, их свиты вышли из шатров, направившись в медионеметон.
Катбад, облачённый в белые ритуальные одежды и белый шерстяной плащ, подбитый волчьим мехом, возглавлял процессию. Замыкали её слуги, которые вели жертвенных быков. Один из них предназначался для ритуала, проводимого олламом, два других – Эоганом и присутствующими друидами.