Святая кровь
Шрифт:
В этот момент у Мартина зародились сомнения: не слишком ли мал ларец? Как мог в таком небольшом сосуде поместиться весь скелет человека? Протянув обе руки, Мартин сомкнул пальцы на богато украшенной крышке реликвии, в его движениях теперь появилась торопливость. Он сдвинул крышку и положил ее на плитки мраморного пола подле колен. Сумрак не позволял рассмотреть содержимое оссуария, и он полез в сумку за фонариком.
Склонившись над ларцом, он включил фонарик и направил вниз луч, который тотчас
«Графинчики с церемониальными маслами?»
— Что? — вскрикнул Мартин, от отчаяния у него перехватило дыхание.
— Мощей здесь нет, старина, — раздался из-за спины голос с сильным ирландским акцентом.
Захваченный врасплох, Мартин стал дико озираться и, потеряв равновесие, наступил на крышку оссуария — она поехала по мраморной плитке, а Мартин полетел навзничь, ударившись головой о стену. Фонарик выпал у него из рук, откатился и высветил лицо Донована — узнаваемое, но черты смазаны сумраком; в проникавшем сюда робком свете ламп аварийного освещения виден был абрис его безволосого черепа.
— Где кости? — крикнул ему Мартин, пытаясь подняться на ноги.
Донован весь напрягся. Мартин остановился на расстоянии вытянутой руки, прямо под лучом фонарика, бившем ему в подбородок, — резко очерченные тени вокруг глаз придавали лицу демонический облик.
— Не здесь. И не в Ватикане, — жестко ответил Донован. — И никогда ты не узнаешь где. Я тебе это обещаю.
Когда Донован покинул Ватикан, мощи он забрал с собой. Теперь они хранились в надежном месте.
— Я должен, Патрик! Я должен знать! — кричал Мартин, подступая к Доновану; его била дрожь. — Ты не понимаешь!
— Возьми себя в руки, — с отвращением сказал Патрик. — Я много чего понимаю. Особенно, что такое обман. Слишком много я видел его в этих стенах. Но вот от тебя такого никак не ожидал.
Мартин не выдержал.
— Они угрожают убить мою сестру… ее детей. Если я не отдам, что они требуют…
Зарыдав, он рухнул на колени.
— Ты понятия не имеешь, что ты наделал. Люди уже погибли от одних только твоих слов.
Мартин спрятал лицо в ладонях, отрицательно мотая головой, словно не желая больше слушать.
— Скажи мне, кто они. Я помогу тебе. Мы придумаем, как защитить твою сестру и ее семью. Мы можем даже поселить их здесь, пока не найдем этих людей.
— Просто отдай им кости, — слабым голосом взмолился он.
— Не могу. И не стану.
Донован сдерживался изо всех сил, чтобы не наброситься на Мартина. Он припал на одно колено и дернул голову ирландца вверх, к свету.
— Кто они? — прорычал он.
Мартин тряс головой, губы его мелко дрожали.
— Думаешь, я знаю? — сквозь рыдания выдавил он. — Думаешь, они мне представились? Я понятия не
Мартин отпрянул и повалился на пол, как раненое животное.
— Хотя теперь это уже неважно, — пробормотал он.
Доновану очень не понравился его тон.
— Они уже здесь, в городе. И если я сегодня вечером не отдам им кости…
Волна адреналина прокатилась по жилам Донована, и он рванулся к Мартину, ухватился за отвороты его пиджака и яростно встряхнул.
— Ты впустил их сюда? Безумец!
— Им нужны не только мощи, — прошептал Мартин, тело его обмякло. — Им еще была нужна она… Шарлотта.
Потрясенный, Донован оттолкнул Мартина к стене. Не теряя времени, он вскочил на ноги и бросился вверх по ступеням в базилику.
— Поздно! — крикнул ему вслед Мартин. — Ее уже не спасти!
Последние слова Донован услышать не успел.
— Прости меня, Господи…
41
Иерусалим
— А зачем нам сюда? — спросила Жюли, когда Амит повернул с Яффа-роуд и свет фар его лендровера прошелся по фронтону центрального автовокзала Иерусалима, современной восьмиэтажной махине из иерусалимского камня и стекла. — Едем на природу?
— Надо проверить электронную почту, — ответил он. — А ехать специально за этим к себе на квартиру я не собираюсь. Террористы-смертники любят избирать своими мишенями автобусы. Поэтому безопасность здесь на высшем уровне. Уйма камер наблюдения, полиция, металлодетекторы.
— Хорошая идея.
— Благодарю.
— И ты по-прежнему не собираешься сказать мне, чем занята твоя голова?
Этот упертый израильтянин погнал ее из Старого города, не сказав толком и слова. И даже не намекнул о том, почему дань уважения храмового общества святыне гипотетического Третьего храма так напугала его.
— Если я скажу тебе, о чем сейчас думаю, то, поверь, ты решишь, что я полный псих, — признался он.
— Припозднился с признанием, — буркнула она.
Покружив по подземному гаражу, Амит поставил машину поближе к лифту. Он выждал добрую минуту с «иерихоном» в руке, проверяя, не привели ли они сюда за собой «хвост». Убедившись, что место безопасно, он запер пистолет в бардачке.
— Идем. — Амит выпрыгнул из машины. — Мои студенты говорили, здесь, наверху, есть интернет-кафе.
Минуя вереницу магазинов, Амит быстро шагал к «Cafe Net», Жюли едва за ним поспевала. У стойки он заплатил семь шенкелей за пятнадцать минут серфинга по Всемирной сети, и, пока устраивался у терминала, Жюли внимательно изучала ассортимент выпечки и сэндвичей из бегущей строки дисплея на противоположной стене.