Святая кровь
Шрифт:
Более десяти лет назад рак отнял у нее мать. Трудно найти утешение в Писании после того, как становишься свидетелем такой жестокой смерти.
— Но ведь вы верите в Иисуса? В предания о нем… В чудеса?
Шарлотта сосредоточенно глядела на раввина добрых пять секунд.
— Священные Писания повествуют нам о том, что простым наложением рук на больного Он заставлял недуги исчезать. Священные Писания повествуют нам, что Он, как и вы, искал правды. И тоже хотел поверить. Именно так Он получил свой дар. Вопрос в том, каким образом это перешло к вам?
А мог раввин прознать о сыворотке, о том, как она излечила ее? Даже если он видел генетические данные, как он смог понять, что именно перед
— Может, вы все-таки объясните мне, о каком «даре» речь, и тогда я смогу ответить, получила ли я его.
Ухмыляясь, Коэн причесал бороду пальцами.
— Я поражаюсь вам. Вы женщина очень непростая. Умная. Храбрая. Сильная. Я рискнул бы предположить, что вы частенько задаетесь вопросом, в состоянии ли наука когда-либо объяснить чудеса. Я прав?
— Совсем не обязательно быть ученым, чтобы стать циником.
Он натянуто улыбнулся.
— Я хотел бы, чтобы вы объяснили мне кое-что. Посмотрим, в состоянии ли ваша наука продемонстрировать проникновение в суть.
— Давайте попробуем.
— Девора! — громко позвал Коэн.
Через несколько секунд в коридоре раздались быстрые шаги, и жена раввина сунула голову в комнату.
— Да, — негромко ответила она, опустив глаза в пол.
— Приведи мне Джошуа.
— Не уверена, что он сейчас…
— Не перечь мне! — рявкнул хасид.
— Как скажешь…
Она тотчас молча повиновалась.
— Вы уникальная женщина, Шарлотта.
Она почувствовала спазм в желудке.
Немного погодя на пороге вновь возникла Девора. Шарлотту озадачило, что женщина не толкала перед собой кресло с сыном. На самом деле до ее слуха даже не донеслось повизгивание резиновых покрышек колес каталки.
Разгадка «бесшумности» ее сына пришла почти сразу же, когда напуганный юноша ступил на порог комнаты.
53
Храмовая гора
В «Куполе скалы» не было ни души, когда хранитель ВАКФа Галиб неслышно шагал босиком по богатой узорчатой кроваво-красной ковровой дорожке, огибающей по периметру амбулаторий. [106] Под куббой, или куполом, Сакрах подсвечивалась бледно-желтым и навевала ассоциации с безжизненным лунным пейзажем. [107]
Всюду по храму были подняты приставные лестницы: и внутри купола, и вокруг него снаружи, и на ключевых позициях вдоль внешнего амбулатория. Полдюжины людей озабоченно сновали по ним вверх и вниз, протягивая кабель, крепя маленькие скобы и монтируя аппаратуру.
106
Крытый проход для церковных шествий вокруг алтаря.
107
Священный камень (камень мироздания) — кусок скалы размером 13 на 17 м, возвышающийся примерно на два метра выше уровня пола (744 м выше уровня моря).
Галиб здоровался с каждым, когда проходил мимо, внимательно следя за тем, как продвигается работа.
Несколько минут спустя, завершив свой круг, он задержался у поручней, засмотревшись на необычный оттиск на поверхности скалы. Этот след якобы являлся отпечатком копыта благословенного коня Бурака, когда тот оттолкнулся в прыжке от Земли, вознося Пророка к небесам.
Галиб усмехнулся, зная, что вскорости ангел Исрафил [108] — вестник — отправится на свой пост трубить в трубу, возвещая о наступлении последнего суда — аль-Киямы. Всемилостивейший призовет собраться
108
Исрафил — «начальник трубы», в мусульманской мифологии ангел-вестник Страшного суда. Имя его восходит к библейским серафимам. Один из четырех (наряду с Джибрилом, Микалом и Израилем) главных, приближенных к Аллаху ангелов. Он представляется существом огромных размеров, у него четыре крыла, тело покрыто волосами, ртами, зубами. Стоя на Иерусалимской горе, Исрафил звуками трубы возвестит о воскрешении мертвых для Страшного суда.
Для тех, чьи грехи перевешивают весы правосудия, путь через ас-Сираат неизбежно приведет к роковому концу. В страшную пылающую бездну — Яханнам — падут они. Там черные сердца грешников, чуравшихся Аллаха, будут встречены вечным огнем и невыносимыми муками: нестерпимый жар, поджаривающий плоть; тяжелые цепи, вес которых никогда не уменьшается; вонючее питье, не утоляющее жажду; и тошнотворные тернистые растения, наесться которыми невозможно.
«Их муки будут вечными».
— Такуа, [109] — благоговейно прошептал он. — Бойся Бога.
109
Такуа (Таква) в переводе с арабского — «богобоязненность».
Направляясь к южной половине храма, хранитель проследовал под отдельно стоящей мраморной аркой и сошел по широким мраморным ступеням к нерукотворной подземной пещере под скалой, называемой Колодцем душ.
Он ступил на богатый персидский ковер, покрывавший ровный насыпной пол, и сырой воздух просторной пещеры наполнил легкие. Яркий свет прожектора нарезал тени из скальных обнажений стен пещеры, которые плавно закруглялись от пола к своду.
В дальнем конце два араба молотками и зубилами старательно сбивали камень, готовя стены для монтажа скобок и кабелей.
— Что скажешь? — спросил он на арабском у бригадира. — Будет работать?
— Будет, — кивнул бородатый бригадир. — Уверен.
— Отлично.
Галиб обратился к остальным.
— Братья, остановитесь, пожалуйста, на минутку. Прошу тишины.
Мастера прервали работу. Через пять секунд в пещере повисла звенящая тишина.
Галиб закрыл глаза, задержал дыхание и напряженно прислушался. Под пещерой безошибочно угадывались приглушенные звуки земляных работ — более отчетливые, чем вчера. Галиб даже уловил кое-что новое: едва уловимые вибрации, ощущаемые подошвами босых ног.
Открыв глаза, он улыбнулся.
— Можете продолжать, — сказал он рабочим. — И да пошлет Он мир всем вам.
Хранитель повернулся и, поднявшись по ступеням, скрылся в проходе.
54
В музее Израиля Жюли изо всех сил старалась идти в ногу с Амитом вверх по лестнице от Храма Книги к галерее. Когда они вновь возвращались через открытый внутренний двор, археолог бросил взгляд на белый купол храма и на черный монолит, поднимающийся из-за него. Каждый символизировал воина в последней битве добра и зла, подробно описанной в свитках Мертвого моря, — искрой, которая даст начало мессианской эре. Сыновья света против сынов тьмы.